Лефевр, Франсуа-Шарлемань

Франсуа Шарлемань Лефевр (фр. François-Charlemagne Lefebvre; 10 апреля 1775, Париж — 23 мая 1839, Париж) — французский композитор.

Изучал композицию и гармонию под руководством Франсуа Госсека. С 1794 г. играл на альте в оркестре Парижской оперы, в 1814 году сменил своего отца на посту главного библиотекаря оперы (включавшем в круг обязанностей также и организацию копирования нот). Одновременно с 1810 г. работал как придворный композитор, сохранив за собой эту должность и после реставрации Бурбонов; с 1816 г. музыкальный директор Королевской гвардии (в этом качестве написал ряд сочинений для духового оркестра). С 1829 года на пенсии.

Наиболее заметная часть композиторского наследия Лефевра — балетная музыка, написанная для хореографа Луи Милона: наибольшей известностью пользовался балет «Свадьбы Гамаша» (фр. Les Noces de Gamache), по мотивам романа «Дон Кихот», впервые поставленный в 1801 году и удержавшийся в репертуаре около 20 лет, а позднее возобновлённый Люсьеном Петипа (в России этот балет был поставлен в 1834 году в Большом Каменном театре в Петербурге балетмейстером А. Блашем и в 1835 году в Московском Большом театре Фелицатой Гюллень-Сор). Кроме того, Лефевр подготовил в 1803 году возобновление на парижской сцене оперы Жан-Жака Руссо «Деревенский колдун», дописав к ней ряд вставных танцевальных номеров.

Ссылки

• [books.google.ru/books?id=-j7MCuKwrR8C&pg=PA94&lpg=PA94 Lefebvre (François-Charlemagne)] // François-Joseph Fétis. Biographie universelle des musiciens. — Paris, 1840. — Tome Sixieme, p. 94.  (фр.)

Отрывок, характеризующий Лефевр, Франсуа-Шарлемань

В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.