Либеральная партия Квебека

Либеральная партия Квебека (фр. Parti libéral du Québec (PLQ)) — политическая партия канадской провинции Квебек, стоящая на позициях федерализма. Выступает против независимости Квебека, но требует расширения автономии провинции (в частности, требует квебекского представительства в международных организациях).

История

Либеральная партия Квебека происходит из умеренного крыла Патриотической партии Нижней Канады, (возглавившей Восстание патриотов 1837—1838 гг.) и Красной партии (выступавшей против вхождения Квебека в состав Канадской конфедерации).

Формально ЛПК основана в 1867 г. — в год создания Канадской конфедерации.

Партия находилась у власти в 1878—1879, 1887—1891 и 1897—1936 годах. В 1936 г. в результате коррупционного скандала ЛПК проиграла выборы новосозданной партии «Национальный союз», созданной Морисом Дюплесси. В 1939—1944 гг. ЛПК возвращается к власти во главе с Аделяром Годбу. В 1940 г. ЛПК проводит закон о предоставлении женщинам избирательного права (в других провинциях Канады женщины получили это право с 1918 года).

Однако в 1944 г. ЛПК вновь проигрывает выборы Национальному союзу. В 1960 г. (через год после смерти Дюплесси) Либеральная партия вновь побеждает на выборах. К власти приходит Жан Лесаж, который становится премьером Квебека.

С правительством Лесажа связана так называемая «Тихая революция» — комплекс мер, радикально изменивших квебекское общество и взаимоотношения франкофонов с англофонами в Канаде в целом. Хотя первые шаги революции связаны с кратковременным правлением консервативного премьера П. Сове в 1959 г., именно в 1960-1970-е гг., при администрации Лесажа, под юрисдикцию государства перешли образование и система здравоохранения (до этого времени школы, университеты и больницы контролировала католическая церковь).

С одной стороны, Тихая революция позволила модернизировать общество, с другой — привела к росту атеизма и снижению рождаемости среди коренных квебекуа.

В 1966 г. ЛПК в очередной раз проиграла выборы Национальному союзу, однако уже в 1970 г. возвратилась к власти под руководством Робера Бурасса.

В 1970 г. ЛПК внедряет в Квебеке медицинское страхование граждан, в 1974 г. добивается принятия Закона 22, согласно которому французский язык становится единственным официальным языком Квебека (этот закон стал предшественником Хартии французского языка), а в 1975 г. — Квебекскую хартию прав и свобод личности (фр. Charte québécoise des droits et libertés de la personne).

В 1976 г. ЛПК проиграла выборы новосозданной Квебекской партии. Последняя ставила цель получения Квебеком государственной независимости, тогда как ЛПК стремится к сохранению Квебека в составе Канадской федерации.

Вновь придя к власти в 1985 году, ЛПК стремилась к реформе Конституции Канады с тем, чтобы добиться для Квебека более широкой автономии. Однако компромиссные соглашения с федеральными властями и другими провинциями (известные как «Соглашение на озере Мич» и «Шарлоттаунское соглашение») так и не были ратифицированы: англоязычным канадцам они представлялись слишком широкой уступкой квебекцам, а с точки зрения квебекуа, напротив, они давали слишком мало.

В 1994 г. либералы вновь проиграли выборы Квебекской партии.

Современная ситуация

ЛПК возвратилась к власти в 2003 году под руководством Жана Шаре. Перед выборами 2003 года Жан Шаре пообещал снизить налоги и улучшить медицинское обслуживание населения. После прихода к власти он начал вести политику, направленную на сокращение государственных затрат. Действия правительства вызвали бурное возмущение, в частности, среди профсоюзов и студентов (протестовавших против сокращения стипендий). В конце концов правительству так и не удалось снизить налоги. На протяжении 2004—2006 гг. уровень недовольства населения правительством Шаре превышал 50 %. Однако осенью и зимой 2006 гг. Шаре удалось улучшить свой имидж. К тому же значительная часть избирателей была разочарована новым лидером Квебекской партии Андре Буаклером — главным противником Шаре на выборах.

На выборах 2007 г. Либеральная партия Квебека получила лишь 48 депутатских мест и сформировала правительство меньшинства. Однако уже через полтора года, на выборах 8 декабря 2008, она получила 66 депутатских мест, сформировав мажоритарное правительство.

Популярность правительства Шаре к 2011 году оказалась в существенной степени подточенной многочисленными коррупционными скандалами в сфере строительства, распределения прав на открытие новых субсидируемых детских садов и т.п., в которые оказались вовлечены влиятельные сторонники ЛПК, а также упорным нежеланием Жана Шаре создать публичную комиссию по расследованию коррупции в сфере строительства. В 2012 г. либералы проиграли выборы Квебекской партии.

На Всеобщих выборах в Квебеке 7 апреля 2014 года Либеральная партия одержала победу, получив 70 из 125 мест в Национальном собрании Квебека. Лидер партии с марта 2013 года Филипп Куйяр стал новым премьер-министром Квебека.

Взаимоотношения с федеральными партиями

Либеральная партия Квебека не поддерживает никаких связей с какой-либо федеральной партией, даже притом, что бывший лидер Прогрессивно-консервативной партии Жан Шаре был в 1998–2012 главой либералов. После того, как он стал главой ЛПК, Шаре позвал многих тори времён Б. Малруни занять важные должности в ЛПК. На канадских федеральных выборах 2006 Шаре оказал сдержанную поддержку Консервативной партии, заявив, что обещания Стивена Харпера о федерализме и бюджетно-налоговой политике были в духе того, что желал Квебек. Многие добровольцы и организаторы ЛПК начали скрыто работать на консерваторов, не имеющих в Квебеке крупной организации. Избрание консервативного правительства было положительно воспринято Жаном Шаре и министром здравоохранения Филипом Куйяром, возглавившим ЛПК в 2013.

Ссылки

[www.plq.org Официальный сайт Либеральной партии Квебека]

Отрывок, характеризующий Либеральная партия Квебека

«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…