Либуда, Райнхард

Райнхард Либуда
Общая информация
Прозвище	Стэн
Родился	Дёрентруп, Германия
Гражданство
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Клубная карьера*
1961—1965	Шальке 04	76 (15)
1965—1968	Боруссия Д	74 (8)
1968—1972	Шальке 04	124 (13)
1972—1973	Страсбур	15 (3)
1973—1976	Шальке 04	15 (0)
Национальная сборная**
1963—1971	ФРГ	26 (3)
Международные медали
Чемпионаты мира
Бронза	Мексика 1970
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ра́йнхард Либу́да (нем. Reinhard Libuda; 10 октября 1943 — 25 августа 1996) — немецкий футболист, нападающий.

Карьера

Райнхард чаще всего занимал позицию на поле «под нападающими». А значит имел высокую скорость, технику паса и великолепный дриблинг. Имел прозвище «Стэн», которое образовалась от английского игрока Стенли Мэтьюза, который играл в схожем стиле и хорошо оценил способности Райнхарда.

Всего в бундеслиге сыграл 264 матча за «Шальке 04» и дортмундскую «Боруссию» и забил 28 мячей. Под занавес спортивной карьеры сыграл сезон во Франции за «Страсбур», проведя 15 игр и забив 3 мяча.

Был вовлечён в скандал с договорными матчами в Бундеслиге.

Закончил карьеру игроком «Шальке» в 1976 году. Один из самых известных игроков «Шальке». Оставался предан клубу до конца жизни, умер в Гельзенкирхене.

С 1963 по 1971 года играл в сборной ФРГ. Провёл 26 игр и забил 3 мяча. Стал бронзовым призёром ЧМ-1970.

Ссылки

• [www.fussballdaten.de/spieler/libudareinhard/ Профиль на Fussballdaten]  (нем.)
• [worldfootball.net/player_summary/stan-libuda Профиль на сайте worldfootball.net] (англ.)
• [arogeraldes.blogspot.com/2010/05/reinhard-stan-libuda.html Райнхард Либуда на International football journalism]  (англ.)
• [www.national-football-teams.com/player/16781.html Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Либуда, Райнхард

На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.