Лобковиц, Вильгельм Вильгельмович

Вильгельм Вильгельмович Лобковиц
нем. Wilhelm Lobkowitz, чеш. Vilém Lobkowicz
Дата рождения	1893(1893)
Место рождения	Фридек, Австро-Венгрия
Дата смерти	5 февраля 1938(1938-02-05)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Австро-Венгрия Австро-Венгрия Западно-Украинская Народная Республика СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1914—1937
Звание	майор
Командовал	18-й австрийский корпус (начальник штаба) оперативная команда УГА (начальник штаба) 3-й Галицкий корпус штаб группы Антона Кравса
Сражения/войны	Первая мировая война Польско-украинская война Гражданская война в России
В отставке	преподаватель курсов «Выстрел»; позднее репрессирован и расстрелян

Вильгельм Вильгельмович Лобковиц (нем. Wilhelm Lobkowitz, чеш. Vilém Lobkowicz; укр. Вільгельм Льобковіц; 1893, Фридек-Мистек — 5 февраля 1938, Москва) — австро-венгерский, украинский и советский военный деятель, в СССР преподаватель тактики на курсах комсостава «Выстрел».

Биография

Национальность

По документам СССР Вильгельм значится как немец. По версии Евгения Топинки, Вильгельм является чехом по национальности: в австро-венгерских документах он проходил как чех, плюс ко всему Лобковицы являлись старинным чешским родом.

До и во время ПМВ

Лобковиц — уроженец города Фридек. Окончил военную академию. В годы Первой мировой войны был начальником оперативного штаба 18-го австрийского корпуса. Кавалер многочисленных наград. Владел чешским, немецком, польским, французским, украинским и русским языками, за что его называли «хитрым генштабистом». После распада Австро-Венгрии перешёл на сторону Украинской Галицкой Армии.

Гражданская война на Украине

В ранге сотника Лобковиц был начальником оперативного штаба при Начальной команде Украинской Галицкой Армии. Де-факто он выполнял обязанности полковника Карла Штипшица-Тернавы, хорвата по национальности, которого солдаты УГА считали бездарным.

Позднее он возглавил штаб 3-го Галицкого корпуса. Значился как один из разработчиков Чортковской наступательной операции. 12 июня 1919 Вильгельму Лобковицу присвоили воинское звание атамана Украинской Галицкой Армии (равноценное майору). Был начальником штаба армейской группы генерала Антона Кравса, взявшей 30 августа 1919 Киев.

Вскоре Лобковиц попал в плен к полякам, пребывал в лагере в Тухоле. Оттуда бежал в чешский Либерец, где написал собственные мемуары «Поход на Киев». В 1921 году уехал в СССР. Долгое время его деятельность считалась засекреченной, вскоре после обнародования документов выяснилось, что Вильгельм работал преподавателем тактики на курсах командного состава «Выстрел» в Москве.

3 октября 1937 года Вильгельм Лобковиц был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Третьего Рейха. Комиссией НКВД СССР 24 января 1938 был приговорён к расстрелу. Приговор приведён 5 февраля на Бутовском полигоне под Москвой. Похоронен в Бутово.

Реабилитирован в феврале 1960 года.

Литература

• Бутовский полигон 1937–1938. Книга жертв политических репрессий. Кн.2. Москва, 1998. С.202.
• Українська Галицька Армія: матеріали до історії. Т.2. Вінніпеґ, 1960.
• Шанковський Лев. Українська Галицька Армія. Воєнно-історична студія. Видав хорунжий УСС Дмитро Микитюк. Вінніпеґ, 1974.
• Ген. Омелянович-Павленко старший. Українсько-польська війна 1918–1919. Прага, 1929.
• Спис старшин, які 08.05.1920. прибули до Львова і находяться в таборі на Ялівці // Громадська думка.1920. 14 травня. Ч.112. С.3-4; Спис полонених у Тухолі на Поморю // Громадська думка. 1920. 19 червня. Ч.142. С.3.
• Центральний державний історичний архів України у Львові (Далі — ЦДІА України у Львові). Ф.309.Оп.1. Спр.1567. Арк.1-104.
• Якимович Б. Розширений іменний покажчик // Крип'якевич І., Гнатевич Б., Стефанів З. та ін. Історія українського війська (від княжих часів до 20-х років ХХ ст.). Львів, 1992. С.620.
• ЦДІА України у Львові. Ф.780. Оп.4. Спр.267. Арк.41.
• Československý biografický slovník. Praha, 1992. S.411-412; Wurzcbach Constant. Biographisches Lexikon des Kaiserthums Oesterreich. Т.15. Wien, 1866. S.307-349.
• Wielka encyklopedia powszechna. T.6. Warszawa, 1965. S.575.
• [www.franko.lviv.ua/page/n52/05.pdf Є. Топінка. Чехи у військових формуваннях Українських січових стрільців та Українській Галицькій армії]
• [books.google.ru/books?id=ntdwNtWguWEC&pg=PA424&lpg=PA424&dq=%D0%9B%D0%BE%D0%B1%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%86+%D0%92%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B3%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BC+1893&source=bl&ots=Hz1ri42uKz&sig=xuy6Fh9pTWq39r_OJ-MbHSvAs_8&hl=uk&sa=X&ei=D4g_VIvoCIeaygOeiYDAAQ&ved=0CDkQ6AEwAw#v=onepage&q=%D0%9B%D0%BE%D0%B1%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%86%20%D0%92%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B3%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BC%201893&f=false стр. 424, «ГРУ: дела и люди»; Лурье В. М., Кочик В. Я., серия «Россия в лицах», изд. дом «Нева» и «Олма-Пресс», г. СПБ и г. Москва, 2002 г. — ISBN 5-7654-1499-0, ISBN 5-224-03528-7]

Ссылки

• [lists.memo.ru/d20/f273.htm#n134 Книга памяти. Списки жертв]
• [vijsko.milua.org/k3.htm Українське військо у ХХ-ХХІ сторіччі]

Отрывок, характеризующий Лобковиц, Вильгельм Вильгельмович

– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.