Лотошинская волость
Волость Российской империи (АЕ 3-го уровня) | |
Страна | |
---|---|
Губерния | |
Уезд | |
Адм. центр | |
Включает |
32 населённых пункта |
Население (1926) |
7113 чел.[1] |
Координаты центра | |
Дата образования |
1919 год |
Дата упразднения |
1929 год |
Лотошинская волость — волость в составе Волоколамского уезда Московской губернии. Образована в 1919 году и существовала до 1929 года. Центром волости было село Лотошино.
В состав Лотошинской волости вошли 15 селений Кульпинской волости Волоколамского уезда Московской губернии, 2 селения Ошейкинской волости Волоколамского уезда и 5 селений Федосовской волости Старицкого уезда Тверской губернии.
По данным 1922 года в Лотошинской волости было 8 сельсоветов: Гавриловский, Горский, Лотошинский, Ново-Лисинский, Новошинский, Поречьенский, Старо-Лисинский, Ушаковский.
В 1924 году Старо-Лисинский с/с был переименован в Лисинский, Гавриловский — в Кругловский, Горский — в Воробьёвский. Из части Ново-Лисинского с/с был образован Акуловский с/с, из части Лотошинского — Туровский, из части Ушаковского — Мамоновский.
В 1925 году Поречьенский с/с был переименован в Высочковский, Кругловский — в Гавриловский, Воробьёвский — в Орешковский, Лисинский — в Старо-Лисинский.
В 1927 году Мамоновский с/с был переименован в Астреневский[2].
По данным 1926 года в деревнях Акулово, Воробьёво, Высочки, Горы Мещёрские, Круглово, Ново-Лисино, Старо-Лисино, Мамоново, Никифорово, Новошино, Орешково, Ушаково имелись школы. В селе Лотошино размещались агрономический пункт, больница, библиотека, изба-читальня и почтово-телеграфное агентство[1].
В ходе реформы административно-территориального деления СССР в 1929 году Лотошинская волость была упразднена, а её территория вошла в состав Лотошинского района.
Напишите отзыв о статье "Лотошинская волость"
Примечания
- ↑ 1 2 [dlib.rsl.ru/viewer/01003091360#?page=1 Справочник по населённым местам Московской губернии]. — Московский статистический отдел. — М., 1929. — 2000 экз.
- ↑ Справочник по административно-территориальному делению Московской губернии (1917—1929 гг.) / Кобяков А. А.. — М., 1980. — 554 с. — 500 экз.
Отрывок, характеризующий Лотошинская волость
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.