Лукино Висконти (правитель Милана)

Лукино Висконти Luchino Visconti<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Гравюра XVIII века</td></tr>
Правитель Милана
1339 — 1349
Соправитель:	Джованни Висконти (1339 — 1349)
Предшественник:	Аццоне Висконти
Преемник:	Джованни Висконти
Рождение:	1287 или 1292
Смерть:	24 января 1349(1349-01-24)
Род:	Дом Висконти
Отец:	Маттео I Висконти
Мать:	Бонакоза Борри

Лукино Висконти (итал. Luchino Visconti; 1287 или 1292 — 24 января 1349) — представитель дома Висконти, правитель Милана с 1339 по 1349 годы (совместно со своим братом Джованни).

Биография

Лукино был сыном Маттео I Висконти и Бонакозы Борри. С 1315 года он был правителем города Павия, через пять лет стал подеста Виджевано, где им был сооружён замок. В 1323 году папа Иоанн XXII отлучил от церкви всю семью Висконти, которая выступила против него на стороне императора Людовика IV. Когда в 1329 году его племянник, Аццоне Висконти, вернул титул правителя Милана и начал восстанавливать власть во владениях своего рода, Лукино содействовал ему в управлении государственными делами. В качестве командующего миланской армии он разбил в 1339 году при Парабьяго наемников своего брата Лодрисио, намеревавшегося захватить власть в Милане.

В августе 1339 года Аццоне умер, не оставив наследников. Синьории Милана и других городов Ломбардии выбрали Лукино и Джованни Висконти соправителями. Джованни, будучи архиепископом Милана, занимался преимущественно церковными делами, а Лукино взял на себя дела государственные. Будучи талантливым полководцем и правителем, Лукино был человеком жестоким, подозрительным и злопамятным.

В начале 1340-х годов группа влиятельных горожан Милана, недовольная правлением Лукино, попыталась свергнуть правителей города. Заговор был разоблачён, а в числе заговорщиков оказались племянники Лукино и Джованни, Маттео, Галеаццо и Бернабо, которых Лукино изгнал из Милана. Разобравшись с внутренними врагами, Лукино существенно расширил свои владения, присоединив к ним города Боббио, Асти, Парма, Алессандрия и Тортона.

Лукино создал постоянное вооружённое ополчение, обеспечивавшее безопасность торговых путей через Альпы, а также в Геную и Венецию. Также он ввёл должность верховного судьи Милана, который обязательно должен был быть иноземцем и не иметь связей с кем-либо из миланской знати.

Лукино был женат трижды: на Виоленте Салуццо, дочери маркграфа Салуццо, затем на Катерине Спинола из влиятельного генуэзского рода и на Изабелле Фиески, племяннице римского папы Адриана V. От последнего брака у него родился единственный законнорождённый сын, Лукино Новелло. В 1349 году Лукино Висконти, заподозрив Изабеллу в измене, собирался подвергнуть её жестокому наказанию, но вскоре умер, вероятно, будучи отравленным супругой. После его смерти Джованни Висконти стал единоличным правителем Милана.

Литература

• Jane Black. Absolutism in Renaissance Milan: Plenitude of Power under the Visconti and the Sforza 1329-1535. — Oxford University Press, 2009. — 300 с. — ISBN 978-0199565290.

Ссылки

• [www.storiadimilano.it/Personaggi/Visconti/visconti.htm#GaleazzoII Storia di Milano. I Visconti] (итал.)

Отрывок, характеризующий Лукино Висконти (правитель Милана)

Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.