Лушёр, Раймон

Раймон Лушёр (фр. Raymond Loucheur; 1 января 1899, Туркуэн — 14 сентября 1979, Ножан-сюр-Марн) — французский композитор.

Учился в Гавре у Анри Вуллета, затем в Парижской консерватории, где среди его педагогов были Венсан д'Энди, Надя Буланже, Андре Жедальж, Поль Видаль. В 1928 году Лушёр был удостоен Римской премии за кантату «Геракл в Дельфах» (фр. Héraklès à Delphe), с успехом исполненную 26 октября 1929 года Оркестром Ламурё. Начиная с 1942 года Лушёр занимал руководящие должности в области музыкального образования, в 1956—1962 годах возглавлял Парижскую консерваторию.

Основные произведения Лушёра: балет «Лягушонок» (1935—1948, премьера 1953, по новелле Эдгара По), три симфонии, скрипичный и виолончельный концерты, симфоническая поэма «Шествие» (фр. Défilé; 1934, по мотивам спортивных фотографий), «Мальгашская рапсодия» (фр. Rapsodie malgache; 1945, к 50-летию подчинения Мадагаскара Франции), «Баллада о маленьких девочках, у которых не было кукол» (фр. La Ballade des petites filles qui n'ont pas de poupée; 1936) для солистов, хора и фортепиано, «Пять стихотворений Рильке» для меццо-сопрано и струнного квартета (1952—1957), различные ансамбли духовых инструментов (Концертино для трубы и шести кларнетов, 1954, Дивертисмент для десяти флейт, 1975 и др.).

Ссылки

• [www.musimem.com/loucheur.htm Интервью с Раймоном Лушёром (1956)] (фр.)

Отрывок, характеризующий Лушёр, Раймон

– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.