Лэй Фэн
| Лэй Фэн | |
| кит. трад. 雷鋒, упр. 雷锋, пиньинь: Léi Fēng | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
15 августа 1962 (21 год) |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы | |
| Звание | |
Лэй Фэн — кит. трад. 雷鋒, упр. 雷锋, пиньинь: Léi Fēng (18 декабря 1940 — 15 августа 1962) — китайский сирота, воспитанный Народно-освободительной армией Китая, «безымянный герой», жизненный подвиг которого полностью заключался в бескорыстной помощи старшим товарищам, крестьянам и старикам.
Посмертно прославлен китайской пропагандой как образец безупречного альтруизма и верности коммунистическим идеалам, пример для воспитания молодёжи.
Реальность Лэй Фэна сейчас подвергается глубокому сомнению; распространено мнение, что он — лишь созданный пропагандой образ.
Официальная биография
Лэй Фэн родился в бедной крестьянской семье близ города Чанша провинции Хунань. Во время японо-китайской войны родители, участвовавшие в сопротивлении оккупантам, были убиты, Лэй Фэн и ещё шестеро детей остались сиротами.
После освобождения провинции был подобран солдатами НОАК, в 1949 году зачислен в детский корпус.
В 1954 году стал пионером. 8 февраля 1957 года вступил в Китайский коммунистический союз молодёжи.
Трудясь на объектах народного хозяйства, показал себя, как образцовый рабочий, передовик производства и активист социалистического строительства.
В январе 1960 году был призван в НОАК и ноябре того же года принят в Коммунистическую партию Китая.
Как имевший 4 класса образования, был назначен на должность младшего командира автомобильного подразделения. Неоднократно поощрялся за образцовое несение службы, бережное обращение с вверенным военным имуществом, обучение солдат профессии водителя.
Всё свободное время он посвящал оказанию любой возможной помощи своим товарищам, местному населению, работе со школьниками, отдавал нуждающимся свои личные накопления, так как искренне считал величайшим счастьем посвятить жизнь служению людям.
15 августа 1962 года, находясь с подразделением в городе Фушунь провинции Ляонин, в результате несчастного случая в автопарке сержант Лэй Фэн получил тяжёлую травму головы, от последствий которой скончался в возрасте 21 года.
После смерти был обнаружен личный дневник Лэй Фэна, полный слов благодарности и клятв в верности воспитавшей его «Партии-матери».
Образ героя
Через некоторое время после гибели Лэй Фэна группа молодёжи обратилась к руководству страны и партии с письмом, содержавшим рассказ о молодом коммунисте и о положительном влиянии, которое за свою недолгую жизнь он оказал на людей как внутри армейского коллектива, так и за его пределами.
2 марта 1963 года в молодёжной газете «Чжунго циннянь бао» впервые были опубликованы слова Председателя КПК Мао Цзэдуна: «Учитесь у товарища Лэй Фэна».
5 марта 1963 года этот призыв, поддержанный руководителями государства и мгновенно превратившийся в лозунг, был перепечатан центральной газетой «Жэньминь жибао» и другими периодическими изданиями, что вызвало массовый отклик по всей стране, нуждавшейся в новом герое — простом человеке — после провала политики Большого Скачка.
Идеализированный образ Лэй Фэна, созданный в эпоху Культурной революции, до настоящего времени продолжает использоваться в патриотическом воспитании детей и молодёжи КНР. Хотя изменения политической и экономической обстановки, произошедшие с 1960-х годов, уже не позволяют безусловно считать его примером для подражания, Цзян Цзэминь в своём выступлении 5 марта 1990 года призвал сограждан и далее учиться у Лэй Фэна, переносить его дух на строительство социализма с китайской спецификой.
В Китае имя героя стало понятием нарицательным: человека, бескорыстно служащего обществу, называют «живым Лэй Фэном».
Сомнения в историчности
Подробности жизни Лэй Фэна, представленные в официальной пропагандистской кампании, спорны. В то время как некто по имени Лэй Фэн, возможно, существовал, ученые в целом считают, что человек, изображённый в кампании, почти наверняка является фабрикацией.[1][2][3] Некоторые наблюдатели отметили, например, что пропаганда представила коллекцию из двенадцати фотографий «Лэй Фэна, делающего добрые дела». Фотографии были сделаны очень профессионально, и изображали Лэя, который по официальной версии был обычным, не знаменитым молодым человеком, делающим повседневные дела.[1] В эссе 1977 года Сьюзен Зонтаг отметила, что эти фотографии «добрых дел Лей Фэна» «изображают сцены, при которых, очевидно, не мог присутствовать фотограф».[4]
Расхваленные официальной пропагандой подробности жизни Лэй Фэна сделали его предметом насмешек и цинизма со стороны отдельных слоев китайского населения.[1] Джон Фрейзер вспоминал: «Любой китаец, с которым я когда-либо говорил за пределами официальных мероприятий, всегда фыркал при упоминании Лэй Фэна».[1] В интервью 2012 года в «New York Review of Books» китайский диссидент и блогер Жань Юньфэй отметил моральные и образовательные последствия кампании Лэй Фэна, а именно контрпродуктивный характер преподавания добродетели с помощью сфабрикованного персонажа.[5]
Опрос 2008 года, проведенный агентством «Синьхуа», отметил, что большое количество учащихся начальной школы имеют смутные знания о жизни Лэй Фэна, а 68 процентов опрошенных не читали дневник Лэй Фэна.[6]
Напишите отзыв о статье "Лэй Фэн"
Ссылки
- [news.xinhuanet.com/photo/2005-03/05/content_2653691.htm Вечной памяти Лэй Фэна. Статья на сайте xinhuanet.com] (кит.)
- [www.leifeng.org.cn/ Онлайн мемориал Лэй Фэна] (кит.) (англ.)
- [www.iisg.nl/landsberger/lf.html Лэй Фэн на китайских плакатах] (англ.)
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 John Fraser, «The Chinese: portrait of a people», (William Collins & Sons, 1980) | quote: «Lei Feng is an invention of the propaganda department. Perhaps there was someone once, even with the same name, who actually existed and did good deeds…But the Lei Feng all Chinese people know stretches credulity to special dimensions.»
- ↑ Nicholas John Cull et al, "Propaganda and mass persuasion: a historical encyclopedia, " (ABC-CLIO, 2003), ISBN 1-57607-820-5. | quote: «Lei Feng, a soldier whose diary was alleged to have been found posthumously, was touted by the party as a model citizen; his diary—almost certainly concocted by party propagandists—is filled with praise of Mao and accounts of Lei Feng’s efforts to inspire revolutionary zeal among his comrades»
- ↑ Tanner, Harold Miles. [books.google.ca/books?id=VIWC9wCX2c8C&pg=PA522&lpg=PA522&dq China: A History]. Indianapolis, Indiana: Hackett Publishing Company. 2009. ISBN 978-0-87220-915-2. p. 522. Retrieved 13 December 2011.
- ↑ Sontag Susan. The Image World // On Photography. — Picador, 2001. — P. 175. — ISBN 978-0-312-42009-3.
- ↑ Ian Johnson, [www.nybooks.com/blogs/nyrblog/2012/mar/02/learning-how-argue-interview-ran-yunfei/ Learning How to Argue: An Interview with Ran Yunfei], New York Review of Books, 2 March 2012.
- ↑ [news.xinhuanet.com/society/2008-03/05/content_7719593.htm 一小学九成学生不了解雷锋事迹 教师称很无奈], 今日早報, 新華網 (5 марта 2008). Проверено 5 марта 2012.
Отрывок, характеризующий Лэй Фэн
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
