Лавиль, Филипп

Филипп Лавиль (псевдоним, фр. Philippe Lavil; наст. имя Филипп Дюран де Лавильжегю дю Френе фр. Philippe Durand de La Villejégu du Fresnay) (род. 26 сентября 1947, Фор-де-Франс, Мартиника), французский певец.

Биография

Будущий музыкант родился в беке — так на Мартинике называют поселения французов, приехавших туда из метрополии на постоянное жительство. Предки Лавиля поселились на острове ещё во времена Людовика XV, а родители будущего певца держали банановую плантацию. Влияние южноамериканских мотивов (вкупе с джазовыми вариациями) будет позднее хорошо заметно в большинстве песен Лавиля.

В 1960 году Макс Дюран де ля Вильжегю дю Френэ (1922—1989) отправляет сына учиться в метрополию. Сначала мальчик учится в интернате в городке Дьёлефи на юго-востоке Франции, где подпадает под влияние учителя английского языка и по совместительству музыканта Грэма Олрайта (Graeme Allwright). Под его влиянием Лявиль выучивается играть на гитаре и решает стать музыкантом.

После интерната он учится в школе бизнеса. Ещё будучи студентом, Лавиль выпускает первую пластинку на 45 оборотов — песню «A la califourchon» (1969). А уже в 1970 выходит первый большой хит певца — песня «Avec les filles je ne sais pas».

После этого вплоть до конца семидесятых музыкант почти ничего не выпускает и довольно редко выступает с концертами. В 1978 году выходит альбом Лавиля «Fevrier» на стихи Алена Сушона и Дидье Барбеливьена, однако эта работа не оправдала возложенных на неё ожиданий.

В начале 80-х музыкант разорвал контракт со звукозаписывающей фирмой «WEA» на выпуск его дисков и стал подумывать о возвращении на Мартинику. Но в 1982 году была выпущена песня «Il tape sur des bambous», написанная для Лавиля Барбеливьеном, и её успех (она разошлась тиражом в полтора миллиона экземпляров) заставил певца передумать. После этого он обрёл второе дыхание и выпустил ещё несколько успешных синглов. А в 1986 вышел первый его успешный студийный альбом «Nonchalances».

В 1987 году был выпущен сборник лучших хитов музыканта, куда вошли такие его песни, как «La Femme Qui Dit Jamais Je T'aime», «Salsa Parasol», «Je te dois», «Gentleman» и другие.

В 1996, 1997 и 1998 участвовал в проекте Les Enfoirés.

В 2012 стал почётным участником 7 сезона проекта «Âge tendre et Têtes de bois». Это концертное турне, организованное для музыкантов, чья карьера началась в 60-е, 70-е и начале 80-х годов. Его участники ездят по городам Франции, Бельгии и Швейцарии в течение почти года (7 сезон стартовал 4 марта 2012 и завершился 4 февраля 2013).

Дискография

Альбомы

• 1978 : Février;
• 1986 : Nonchalances;
• 1992 : Y a plus d'hiver;
• 1994 : Déménage;
• 1996 : Un zest of;
• 1997 : Ailleurs, c'est toujours l'idéal;
• 2002 : Retour à la case créole (#56 в национальном хит-параде Франции);
• 2007 : Calypso (#75 в национальном хит-параде Франции);
• 2011 : La part des anges.

Синглы

• 1969 : «A la califourchon» (пластинка на 45 оборотов);
• 1970 : Avec les filles je ne sais pas (пластинка на 45 оборотов, Barclay Records);
• 1971 : Nanas et Nanas;
• 1971 : Un poquito d'amor;
• 1971 : Plus j'en ai, plus j'en veux;
• 1976 : Heure locale;
• 1982 : Il tape sur des bambous;
• 1985 : Elle préfère l'amour en mer — #8 в национальном хит-параде Франции;
• 1988 : Kolé Séré (пластинка на 45 оборотов; в оригинале песню исполняла группа Kassav') —#4 в национальном хит-параде Франции;
• 1989 : La Chica de Cuba (пластинка на 45 оборотов);
• 1991 : De Bretagne ou d'ailleurs — #29 в национальном хит-параде Франции;
• 1994 : Jules apprend.

Ссылки

• [www.specialradio.ru/i/philippe_lavil/ Биография музыканта на Special Radio]
• [www.musicme.com/#/Philippe-Lavil/albums/ Альбомы певца на Musicme.com]

Отрывок, характеризующий Лавиль, Филипп

– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.