Мазурий Сабин
Мазурий Сабин (лат. Masurius Sabinus) — римский юрист 1-й половины I века н. э.
Из его биографии известно лишь то, что он жил в большой бедности, к 50 годам достиг всаднического звания и получил ius respondendi от Тиберия; некоторые труды его написаны при Нероне.
Среди других римских юристов он занимает выдающееся место и считается главой школы, названной по его имени (сабинианцы), хотя она основана Гаем Атеем Капитоном. Он в действительности был руководящим умом школы, сообщившим ей определённое направление в изучении и развитии римского права. В его главном труде — «Libri tres iuris civilis» — поставлены и разрешены в определённой системе, которая теперь восстановлена, основные вопросы гражданского права. Помпоний, Ульпиан и Павел писали к этому труду свои комментарии.
Количество трудов, связанных с именем Сабина (ad Sabinum, ex Sabino и т. д.), было настолько велико, что из них составлена особая группа (Сабинова масса) при составлении Дигест. Отрывки из них известны нам, впрочем, только в передаче его комментаторов, принятой в Дигесты.
Источники
- Сабин, юрист // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Напишите отзыв о статье "Мазурий Сабин"
Ссылки
- Сабин Мазурий — статья из Большой советской энциклопедии.
Отрывок, характеризующий Мазурий Сабин
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
