Мегонь, Владислав
| Владислав Мегонь | |
| Władysław Miegoń | |
| Рождение | |
|---|---|
| Смерть |
15 октября 1942 (50 лет) |
| Почитается | |
| Беатифицирован | |
| В лике | |
| День памяти | |
| Подвижничество | |
Влади́слав Ме́гонь (польск. Władysław Miegoń, 30.09.1892 г., Самбожец, Австро-Венгрия (сегодня — Польша) — 15.10.1942 г., концентрационный лагерь Дахау, Германия) — блаженный Римско-Католической Церкви, священник, капеллан, кавалер ордена Virtuti Militari.
Биография
Владислав Мегонь родился 30.09.1892 года в Самбожце, Австро-Венгрия. В 1908 году Владислав Мегонь поступил в Духовную семинарию в Сандомире. 2.02.1915 года был рукоположен в священника. С 1.06.1919 года служил капелланом в морском батальоне армии Модлин, позднее в Александрове Куявском. 10.02.1920 года Владислав Мегонь принял участие в военно-патриотической церемонии "Обручение Польши с морем". В апреле 1920 года получил воинское звание капитан и был назначен на службу капелланом военного порта в Пуцке, в июле 1920 года — капелланом морского полка. Владислав Мегонь принимал участие в советско-польской войне составе 1 морского батальона, за что был награждён польским президентом Иосифом Пилсудским почётным орденом Virtuti Militari. В конце 1920 года вернулся в Пуцк на прежнюю службу. В 1929—1933 гг. изучал каноническое право в Люблинском католическом университете. 1.01.1934 года Владислав Мегонь получил звание старшего капеллана.
После начала II Мировой войны Владислав Мегонь участвовал в битвах при обороне польского побережья. 19.09.1939 года был взят в плен немецкими войсками. 2.10.1939 года пленённого Владислава Мегоня отправили в Фленсбург, позднее — концентрационный лагерь Бухенвальд. 8.07.1942 года его переправили в концентрационный лагерь Дахау, где погиб 15.10.1942 года. Концентрационный номер Владислава Мегоня — 21233.
13 июня 1999 года Владислав Мегонь был беатифицирован Римским Папой Иоанном Павлом II в группе 108 блаженных польских мучеников.
День памяти в Католической Церкви- 12 июня.
Источник
- Jan Kazimierz Sawicki, Julian Czerwiński, Małgorzata (marynarka) Czerwińska: Polska Marynarka Wojenna. Cz. 1, Korpus oficerów 1918—1947. Gdynia: Wyższa Szkoła Morska, 1996. ISBN 83-86703-50-4.
Напишите отзыв о статье "Мегонь, Владислав"
Ссылки
[www.santiebeati.it/dettaglio/93080 Индекс святых] (итал.)
Отрывок, характеризующий Мегонь, Владислав
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
