Мелоуни, Винс

</table> Винс Мелоуни (англ. Vince Melouney; род. 18 августа 1945) — австралийский гитарист, вокалист и автор песен. Он играл в таких группах, как Billy Thorpe & The Aztecs</span>^ru_en, Vince & Tony’s Two, Fanny Adams и The Vince Maloney Sect. С 1967 по 1971 годы был он был ведущим гитаристом группы Bee Gees, заменён Аланом Кендаллом.

Карьера

Мелоуни родился в Сиднее. В 1963 году он основал группу Billy Thorpe & The Aztecs</span>^ru_en, в которой выступал в качестве ведущего гитариста и вокалиста до 1965 года. После этого он создал дуэт вместе с одним из музыкантов Aztec, Тони Барбером. Дуэт получил название Vince & Tony’s Two.

В 1966 году Винс Мелоуни записал синглы «I Need Your Lovin' Tonight» и «Mystery Train». Mystery Train послужил би-сайдом к I Need Your Lovin' Tonight; в качестве бэк-вокалистов на обоих синглах выступили Барри, Робин и Морис Гиббы.

В 1967 году, после переезда в Великобританию, вошёл в состав Bee Gees. Он был ведущим гитаристом на всех трёх первых альбомах группы; Bee Gees' 1st, Horizontal и Idea. В июне 1968 года, в составе Bee Gee он написал и исполнил песню «Such a Shame» (единственная песня коллектива, которая не была сочинена братьями Гибб). Песня была выпущена в британской версии альбома Idea, но в американском издании альбома она была заменена треком «I've Gotta Get a Message to You</span>^ru_en». Мелоуни предпочитает играть на гитаре Gibson ES-355</span>^ru_en; это можно было заметить на ранних видеосъёмках Bee Gees 1967—1968 годов. В ноябре 1968 года британский музыкальный журнал NME сообщил, что 1 декабря Мелоуни намерен покинуть the Bee Gees после окончания их германского тура.

В 1969 году он образовал недолго просуществовавшую супергруппу Fanny Adams с Дугом Паркинсоном на вокале, Тедди Тоем на басу и Джонни Диком на ударных. Группа записала одноимённый и единственный альбом Fanny Adams. Летом 1976 года он встретился с Барри Гиббом и они написали вместе такие песни, как «Let It Ride» и «Morning Rain», но не записали их.

По словам Винса, влияние на него как на музыканта оказало творчество группы The Band, особенно их альбом Music from Big Pink</span>^ru_en:

Винс Мелоуни Vince Melouney
Дата рождения	18 августа 1945(1945-08-18) (78 лет)
Место рождения	Сидней, Австралия
Годы активности	1965 — настоящее
Страна	Австралия Австралия
Профессии	Певец, автор песен
Инструменты	Вокал, гитара
Жанры	Рок, бит, психоделик-рок, психоделик-поп, хард-рок
Коллективы	Billy Thorpe & The Aztecs, Vince & Tony's Two, Bee Gees, Fanny Adams, The Vince Maloney Sect
Лейблы	Polydor, Atco, Kapp</span>ruen

	Я находился под их влиянием до такой степени, что когда я видел, что они делают, то я восхищался этим. Я принимал их идеи как дополнение к своим идеям		I am influenced to the extent that I can see what they are doing and I respect that. I’ve let their ideas augment my ideas
</div> — [spicksspecks-archiv.blogspot.com/2012/01/ive-never-been-100-percent-bee-gee.html Vince Melouney Interview] </blockquote>

.

Дискография

C Billy Thorpe & The Aztecs

• «I Told The Brook» / «Funny Face» (1965)
• «Twilight Time» / "My Girl Josephine (1965)
• «Hallelujah I Love Her So» / «Baby Hold Me Close» (1965)
• «Poison Ivy» / «Blue Day» (1965)
• «Love Letters» / «Dancing in the Street» (1965)

C the Bee Gees

• Bee Gees' 1st (1967)
• Horizontal (1968)
• Idea (1968)
• Odessa (1969)

Ссылки

• [www.vincemelouney.com Vince’s Site]
• [digital.library.unt.edu/explore/partners/UNTML/browse/?start=48&fq=untl_collection%3AJGPC Интервью журналу Pop Chronicles]

Отрывок, характеризующий Мелоуни, Винс

Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.