Мельникова, Тамара Михайловна

Тамара Михайловна Мельникова
директор ФГУК «Государственный Лермонтовский музей-заповедник «Тарханы»
Род деятельности:	музейный работник, педагог, литературовед
Дата рождения:	15 ноября 1940(1940-11-15) (83 года)
Место рождения:	Ярмолинцы, Каменец-Подольской области, Украинская ССР, СССР
Гражданство:	СССР СССР, Россия Россия
Награды и премии:

Тамара Михайловна Мельникова (род. 15 ноября 1940, Ярмолинцы, Хмельницкая область, Украинская ССР) — российский музейный работник, педагог, литературовед. Заслуженный работник культуры РСФСР.

Биография

Родилась 15 ноября 1940 года в с. Ярмолинцы, Хмельницкая область, Украинская ССР, СССР.

В 1962 году окончила историко-филологический факультет Пензенского педагогического института имени В. Г. Белинского. С 1962 г. — учитель русского языка в Крутцовской восьмилетней школе Колышлейского района Пензенской области. С 1968 года работает в музее-усадьбе М. Ю. Лермонтова на должности старшего научного сотрудника, вскоре была переведена на должность главного хранителя, затем — на должность заместителя директора по научной работе.

Во главе Лермонтовского музея-заповедника «Тарханы»

С 1978 года является директором Государственного Лермонтовского музея-заповедника «Тарханы». Вела комплектовании фондов (около 6 тыс. ед.), реставрацию часовни на могиле М. Ю. Лермонтова (1978—1994), церкви Марии Египетской и Михаила Архистратига (1983—1985), дома-музея (1990—1997) и т. д. Участвовала в организации музея А. И. Куприна в Наровчате, создании мемориальной экспозиции музея В. Г. Белинского, реставрации музея А. Н. Радищева.

Впервые в России в 1990-х гг. инициировала и организовала комплекс мероприятий по воссозданию на территории музея-заповедника «Тарханы» функционирующих хозяйств, компонентов дворянской усадьбы 19 в. (очистка и зарыбление прудов, ремонт садов, восстановление пасеки, сенокосных угодий и др.).

В 1998—2000 гг. под её руководством проведена капитальная реставрация барского дома с восстановлением его внутренней архитектуры.

Является автором публикаций по проблемам музееведения, лермонтоведения, краеведения в областной и российской печати, каталога фондов.

Награды и звания

• Заслуженный работник культуры РСФСР;
• Орден Дружбы народов (СССР, 1980);
• Золотая медаль ВДНХ (СССР, 1982);
• Орден Почёта (Россия, 2008).
• Государственная премия Российской Федерации (2014).
• Почётный гражданин Пензенской области (27.05.2016).

Сочинения

• «И дышит непонятная святая прелесть в них». Пенза, 1995.
• Музей-заповедник «Тарханы». Путеводитель. Саратов, 1996 (в соавторстве).

См. также

• Мясников, Георг Васильевич

Отрывок, характеризующий Мельникова, Тамара Михайловна

На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…