Мемхардт, Иоганн Грегор

Иоганн Грегор Мемхардт (нем. Johann Gregor Memhardt, также Memhard; 1607, Линц — 1678, Берлин) — немецкий архитектор.

В 1622 году Мемхардт переехал в Нидерланды, где предположительно прошёл обучение по крепостному строительству. В 1638 году Иоганн Грегор Мемхардт поступил на службу крепостным инженером к курфюрсту Георгу Вильгельму. В 1641 году получил звание курфюршеского инженера. В 1650 году курфюрст Фридрих Вильгельм пригласил Мемхардта в Берлин, где ему было поручено проектирование придворных сооружений. Под руководством Мемхардта был перестроен дворец-резиденция, а для курфюрстины Луизы Генриетты возведена капелла. В Люстгартене Мемхардт построил парковый дворец. Начиная с 1651 года по проекту Мемхардта началось строительство дворца в Ораниебурге. Мемхардт также известен своей картой Берлина 1652 года.

Укрепление Берлина в 1658 года было начато Мемхардтом и закончено Иоганном Арнольдом Нерингом. В 1656 году на Мемхардта был возложен надзор за всеми курфюршескими сооружениями. Около 1660 года в Потсдаме под руководством Мемхардта началось строительство нового Городского дворца. В 1653 году Мемхардт построил для себя первый дом на Унтер-ден-Линден во тогдашнем городе Фридрихсвердере, бургомистром которого он стал в 1669 году. Этот дом позднее был перестроен под комендатуру, а в настоящее время на его месте находится берлинское представительство издательства «Bertelsmann AG».

В 1664 году Мемхардт был назначен учителем курпринца, будущего короля Пруссии Фридриха I. Мемхардт работал над многими дворцами и загородными домами в Берлине, Потсдаме и Ораниенбурге. Большинство зданий, построенных по проектам Мемхардта, не пережило Вторую мировую войну. Имя архитектора с начала 1920-х годов носит одна из улиц в берлинском районе Митте.

Ссылки

• [www.berlingeschichte.de/Stadtentwicklung/texte/2_06_memhardt.htm Карта Берлина 1652 года работы Мемхардта  (нем.)]

Отрывок, характеризующий Мемхардт, Иоганн Грегор

и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.