Менандр I
| Менандр I Μένανδρος<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Монета с портретом Менандра I</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 165 до н.э. — 130 до н.э. | ||
| Предшественник: | Эвкратид I | |
| Преемник: | Агатоклея | |
| Рождение: | Александрия Кавказская | |
| Отец: | Деметрий II | |
| Супруга: | Агатоклея | |
| Дети: | Стратон | |
Мена́ндр I (греч. Μένανδρος), так же известен как Милинда — индо-греческий царь с 165 до 130 года до н. э.
Его происхождение достоверно неизвестно. Возможно, был полководцем Деметрия или его наместником. Но нельзя исключить и возможность царского происхождения. Тарн предположил, что жена Менандра Агафоклея, правившая после смерти мужа в качестве регента при малолетнем Стратоне, была дочерью Деметрия.
Согласно индийским источникам Менандр родился в Александрии. Однако какой именно город имеется в виду остается только догадываться, хотя в историографии (например, по мнению Бопераччи) принято считать, что это была Александрия Кавказская.
Менандр предпринимал завоевательные походы в долину Ганга. Информация Страбона о походах царя вглубь индийских земель подтверждается и индийской традицией - текст "Юга-пурана." Причины конфликта с индийскими царями из династии Шунга неизвестны. Судя по сообщениям поход Менандра был масштабным. Он занял несколько индийских городов, после чего подошел к столице - Паталипутре. Точно сказать о результатах этой войны невозможно. "Юга-пурана" повествует о сражении, в котором использовались изготовленные из дерева (осадные?) машины. Менандру пришлось повернуть обратно после получения известий о вторжении Евкратида в его владения. Вероятно, на берегу реки Синдху конница Менандра потерпела поражение в бою с войском Васумитры. Подобная неудача должна была серьёзно ослабить боеспособность индо-греческой армии накануне ее столкновения с войсками Евкратида.
Столицу своего царства Менандр перенес из Александрии в Сагалу, названную греками Евтидемией. В индийских источниках он представлен как неприступная крепость, многонаселенный город с высокоразвитой культурой. Тем не менее после смерти Евкратида Менандр отвоевал у его преемников захваченную территорию и вместе со своим двором возвратился в прежнюю столицу. Власть царя распространялась на Арахозию, Гедросию, Гандхару [1].
Менандр управлял своим царством посредством «ионаков» — олигархии греко-македонского и балканского происхождения. Опорой его армии были боевые слоны, фаланга, боевые колесницы, гетайры, а также метательные машины.
В буддийской традиции сохранился один из самых выдающихся трактатов буддизма, так называемые «Милинда-панха», повествующий о беседе Менандра (Милинды) с буддийским монахом Нагасеной, потрясшим царя нестандартностью и глубиной мышления. До этого Менандр долгое время искал подходящего собеседника, однако каждый из тех, кто желал вступить в диалог, не казался царю равным с точки зрения философского уровня. По ходу беседы Менандр задает монаху множество разнообразных вопросов. Нагасена же, проявляя крайнюю степень мудрости, отвечает на каверзные вопросы. Текст трактата сохранился в двух вариантах: паллийском (пространном) и китайском (кратким.) Создание основного текста "Вопросов Милинды" относится к 100 г . до н.э. Из текста трактата видно в высшей степени благосклонное отношение царя к буддизму, хотя формально источник так и не конкретизирует, являлся ли Менандр буддистом. Иконография монет Менандра скорее греко-македонская, нежели буддистская. Тем не менее, внимание привлекает одна монетная серия, выполненная по индийским канонам - на их лицевой стороне помещено колесо дхармы на восьми спицах - символ буддистского учения о пути просветления.
После смерти государство Менандра распалось и было поглощено саками, однако сам он, по свидетельству Плутарха, был признан архатом и прах его почитался как реликвия в 7 городах[2].
Содержание
Напишите отзыв о статье "Менандр I"
Примечания
Литература
Бопераччи. Греко-Бактрийские монархи.
Тарн У.У. Греки в Бактрии и Индии.
См. также
Ссылки
- [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000002/st25.shtml Парфия и греко-бактрийское царство]
- [www.hrono.ru/biograf/bio_b/baktrii.html Цари Бактрии]
| Эллинистические правители |
| Цари Македонии | Цари Египта | Цари Сирии | Цари Фракии | Цари Пергама | Цари Греко-бактрийского и Греко-индийского царств | Цари Вифинии | Цари Понта | Цари Коммагены | Цари Каппадокии | Цари Галатии | Цари Пафлагонии | Цари Киликии | Цари Боспора |
Отрывок, характеризующий Менандр I
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
