Миллер, Энни
| Энни Миллер | |
| англ. Annie Miller | |
 Портрет Энни Миллер работы Данте Габриэля Россетти | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Челси, Лондон |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
Энни Миллер, англ. Annie Miller (1835—1925) — английская натурщица, которая, среди прочих, позировала членам Братства прерафаэлитов Уильяму Холману Ханту, Данте Габриэлю Россетти и Джону Эверетту Милле. История её отношений с Холманом Хантом несколько раз становилась предметом литературы и кино.
Содержание
Начало жизни
Энни Миллер родилась в 1835 году в Челси, Лондон. Её отец Генри служил в 14-м драгунском полку и был ранен на Наполеоновских войнах. Мать была уборщицей. Когда в возрасте 37 лет она умерла, отец не мог сам справиться с двумя маленькими детьми, Энни и её старшей сестрой Гарриет, и Миллеры были вынуждены перебраться к родственникам. Семья жила очень бедно, Энни работала с десяти лет.[1]
На момент знакомства с Хантом Миллер, которой было около пятнадцати, подавала напитки в баре.
Модель прерафаэлитов
Миллер позировала для ряда картин Ханта. Наиболее известная из них, вероятно, «Проснувшаяся стыдливость», сейчас находящаяся в галерее Тейт, Лондон, хотя позже её лицо на этой картине было переписано художником. Хант собирался жениться на Энни, перед своим путешествием в Палестину в 1854 году он оставил ей указания заняться своим образованием, пока он будет в отъезде. Хант также оставил список художников, включая Милле, для которых она могла позировать. Однако, в его отсутствие Энни вопреки его желанию также позировала для Джорджа Прайса Бойса и Россетти. Она появляется на таких картинах Россетти как «Елена Троянская» и «Женщина в жёлтом».
Разрыв с Хантом и брак
Хант вернулся из путешествия в 1856 году. Связь Энни с Россетти привела к ссоре между ним и Хантом.[2] Жена Россетти Элизабет Сиддал также ревновала. По слухам, однажды она даже бросила в Темзу его рисунки, изображающие Миллер. Несмотря на то, что Хант сделал ей предложение, у Энни был роман с Томасом Героном Джонсом, седьмым виконтом Ranelagh, что заставило Ханта в 1859 году окончательно разорвать помолвку.
После разрыва помолвки Энни обратилась за помощью к Герону Джонсу, который предложил ей подать на Ханта в суд за нарушение обещания жениться (что было возможно по юридическим нормам того времени), но вскоре она познакомилась с кузеном виконта, капитаном Томасом Томсоном, который влюбился в неё. Они поженились 23 июля 1863 года.[3] Томсон предложил пригрозить, что они отдадут в газету письма Ханта к Энни. Друзья Ханта предполагали, что он выкупил письма.
Дальнейшая жизнь
11 октября 1866 года у Энни родилась дочь, Энни Хелен, а в 1867 — сын, Томас Джеймс.[4] Согласно архивным данным, больше детей у супругов не было, однако после встречи на Ричмонд-Хилл годы спустя Хант описывал Энни как «пышногрудую матрону с полным экипажем детей».[2] Достоверно не известно, было ли это преувеличнием Ханта, сопровождали Энни в тот день дети знакомых или родственников, или же у неё действительно были еще дети, но по каким-то причинам о них не сохранилось никакой информации. Томас Томсон умер в возрасте 87 лет, в 1916 году. Энни Миллер после его смерти прожила еще девять лет и умерла в 90, в 1925 году.[1]
Образ Энни Миллер в кинематографе
В фильме Кена Расселла «Ад Данте» (англ. Dante's Inferno, 1967) роль Энни Миллер исполнила Кэролайн Кун, в мини-сериале BBC «Школа любви» (англ. The Love School, 1975) — Шейла Уайт. В «Отчаянных романтиках» (англ. Desperate Romantics, 2009) её играет Дженни Жак, в этом сериале Миллер представлена проституткой.
Напишите отзыв о статье "Миллер, Энни"
Примечания
- ↑ 1 2 B M J Major. [www.geocities.com/englishresources/Paintings/Hunt/Annie.html Annie]. Проверено 15 августа 2009. [www.webcitation.org/5knIIczxz Архивировано из первоисточника 25 октября 2009].
- ↑ 1 2 GH Fleming, That Ne’er Shall Meet Again: Rossetti, Millais, Hunt, 1971, Michael Joseph, pp132-4.
- ↑ Verified with Register of Births, Marriages and Deaths, Sept qtr 1863, Pancras District
- ↑ [www.mr-oscar-wilde.de/interactive/walks/kensington_gore.htm Notes on No18 Kensington Gore, Holman Hunt’s house]
Ссылки
- [www.preraphaelites.org Birmingham Museums & Art Gallery’s Pre-Raphaelite Online Resource] (англ.)
- [preraphaelites.net/anniemiller.html Annie Miller] (англ.)
- [www.victorianweb.org/painting/dgr/drawings/18.html Portrait] (англ.)
- [preraphaelitesisterhood.com/?p=284 Pre-Raphaelite Sisterhood] (англ.)
Отрывок, характеризующий Миллер, Энни
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
