Котельников, Михаил Васильевич

Котельников Михаил Васильевич
Дата рождения	8 мая 1904(1904-05-08)
Место рождения	Москва
Дата смерти	9 мая 1953(1953-05-09) (49 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1922 — 1946
Звание
Командовал	8-й Львовский штурмовой авиационный корпус
Сражения/войны	Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды и премии	Иностранные награды:
В отставке	с 1946 года

Котельников Михаил Васильевич (8 мая 1904 — 9 мая 1953) — советский военный лётчик, лётчик-испытатель, военачальник, участник Советско-финской и Великой Отечественной войн, командир 8-го Львовского штурмового авиационного корпуса во время Великой Отечественной войны, генерал-майор авиации.

Биография

Котельников Михаил Васильевич родился 8 мая 1904 года в Москве. Отца не помнит, мать умерла рано, воспитанник детской колонии «Искра». Русский. В РККА с октября 1922 года. Член ВКП(б) с 1931 года.

Образование

• Московская горная академия (не окончил)
• Московская высшая аэрофотограмметрическая школа (1 курс в 1924 г.)
• Киевское военное училище ВВС (1924)
• Ленинградская военно-теоретическая школа летчиков ВВС РККА (1924)
• 1-я военная школа лётчиков имени А. Ф. Мясникова (1926)
• Серпуховская школа воздушного боя (1927)

До войны

М. В. Котельников обучался в Московской горной академии, которую не окончил, затем обучался в Московской высшей аэрофотограмметрической школе, закончил первый курс и в апреля 1924 года поступил в Киевское военное училище ВВС. С ноября 1924 года обучался в Ленинградской военно-теоретической школе летчиков, с марта 1925 г. — в 1-й военной школе летчиков им. А. ф. Мясникова, по окончании которой в Серпуховской школе воздушного боя (июнь 1927 года). По окончании обучения назначен на летную должность. Прошел путь от младшего летчика до командира эскадрильи в Ленинградском военном округе. За отличную работу эскадрильи награждён орденом Ленина. В мае 1938 года назначен на должность командира авиационной бригады.

С этой должности перешел на должность летчика-испытателя завода № 22 (май 1939 года). В период Советско-финской войны 1939—1940 гг. добровольно пошел рядовым летчиком в 9-ю отдельную дальнеразведовательную аэскадрилью ВВС 9-й армии, затем стал командиром этой эскадрильи. По завершении боевых действий вновь направлен в распоряжение наркомата авиационной промышленности на должность летчика-испытателя завода № 22, где испытывал серийные бомбардировщики СБ и Пе-2.

Участие в Великой Отечественной войне

С начала Великой Отечественной войны назначен командиром 571-го штурмового авиационного полка 1-й запасной авиационной бригады, готовил летный состав для ВВС Западного фронта. В июне 1942 года — заместитель командира, а с февраля 1943 года — командир 224-й штурмовой авиационной дивизии. В 1942 году был сбит, ранен, однако ему удалось перетянуть линию фронта и попасть в нашу кавалерийскую часть, а оттуда верхом на лошади его доставили в расположение своей части.

224-я штурмовая авиационная дивизия участвовала в Ржевско-Сычевской, Ржевско-Вяземской и Орловской наступательных операциях, после чего в августе 1943 г. вошла в состав Московского военного округа. В январе 1945 года назначен командиром 8-го штурмового авиационного корпуса, который участвовал в сражениях и операциях:

• Львовско-Сандомирская операция с 13 июля 1944 года по 29 августа 1944 года.
• Восточно-Карпатская операция с 8 сентября 1944 года по 28 октября 1944 года.
• Западно-Карпатская операция с 12 января 1945 года по 18 февраля 1945 года.
• Моравско-Остравская операция с 10 марта 1945 года по 5 мая 1945 года.
• Пражская операция с 5 мая 1945 года по 12 мая 1945 года

С апреля 1945 года — в распоряжении командующего ВВС Красной Армии. К февралю 1945 года Генерал-майор авиации Котельников Михаил Васильевич выполнил 7 успешных боевых вылетов на штурмовике Ил-2.

После войны

В октябре 1946 г. М. В. Котельников медицинской комиссией был списан с летной работы по болезни и получил II группу инвалидности. 10 октября 1946 года уволен в запас.

В 1947 году в стране создается Школа летчиков-испытателей. По указанию Михаила Михайловича Громова на должность начальника Школы был назначен Котельников Михаил Васильевич. Стоял у истоков создании отечественной школы испытателей. Умер 9 мая 1953 года в Москве.

Воинские звания

• Генерал-майор авиации — 02 августа 1944 года

Награды

• орден Ленина (1936 г.)
• орден Красного Знамени (1940 г.)
• орден Красного Знамени (14.06.1944 г.)
• орден Красного Знамени (1944 г.)
• орден Суворова 2 степени (21.05.1945 г.)
• орден Отечественной войны 1 степени (12.08.1943 г.)
• Орден Красной Звезды
• медали
• Орден Белого Льва
• Чехословацкий Военный крест

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 393-394. — ISBN 5-901679-08-3.
• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — С. 614-615. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.
• Залесский К. А. Великая Отечественная война. 1941-1945. Большая биографическая энциклопедия. — М.: АСТ, 2013. — 829 с. — ISBN 978-5-17-078426-4.
• «Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945» / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. — М.: Воениздат, 1985. — 598 с
• Сборник «ШЛИ со временем» / Жуковский, 1999 /
• Трамплин для взлета / А.Андрюшков, Вестник авиации и космонавтики № 2 2001/

Ссылки

• [www.testpilots.ru/tp/orenburg/pilot/kotelnikov.htm Страница Котельникова на сайте Национального музея авиации]

Отрывок, характеризующий Котельников, Михаил Васильевич

– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.