Мнацаканян, Александр Дереникович
Поделись знанием:
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
| Александр Мнацаканян | |||
 | |||
| Основная информация | |||
|---|---|---|---|
| Полное имя |
Александр Дереникович Мнацаканян | ||
| Дата рождения | |||
| Место рождения | |||
| Дата смерти | |||
| Место смерти | |||
| Страна | |||
| Профессии | |||
| Награды |
| ||
Мнацаканян, Александр Дереникович (арм. Ալեքսանդր Մնացականյան; 3 сентября 1936, Ереван — 8 января 2013, Санкт-Петербург) — советский композитор армянского происхождения, педагог.
Содержание
Биография
Александр Мнацаканян родился 3 сентября 1936 года в Ереване. Окончил Ереванскую школу им. П. И. Чайковского по классу скрипки.
В 1961 году окончил Ленинградскую государственную консерваторию им. Н. А. Римского-Корсакова по классу композиции профессора О. А. Евлахова и оркестровый факультет — по специальности скрипка (классы профессоров Ю. И. Эйдлина, Б. Л. Гутникова), в 1964—там же аспирантуру (руководитель Д. Д. Шостакович).
С 1965 года преподаватель Ленинградской консерватории. (с 1973 декан теоретико-композиторского факультета), заведующий кафедрой специальной композиции и импровизации, профессор.
Умер 8 января 2013 года в Санкт-Петербурге.
Награды
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1984)
- Орден Дружбы (2005)
- Лауреат премии имени Д. Д. Шостаковича
Основные сочинения
Симфонические и камерные сочинения
- 1954 Поэма для скрипки и фортепиано;
- 1955 Сюита для 2 скрипок, альта и виолончели;
- 1955 Две прелюдии для фортепиано;
- 1955 Анданте для струного оркестра;
- 1956 Вариации;
- 1957 Сюита;
- 1958 Квартет;
- Квартет № 2;
- Соната для флейты и фортепиано;
- «Строфы» для кларнета solo;
- 1961 поэма для оркестра «Памяти Камо»;
- 1962 Пассакалья для органа;
- 1963 Симфония № 1 (2-я ред. 1966);
- 1964 Симфония № 2 (2-я ред. 1968);
- 1971 Симфония № 3 для струного камерного ансамбля;
- 2005 «Контрасты» на темы Д.Шостаковича
- хоры на сл. О. Туманяна и др.;
- песни на сл. Я. Голякова, Ю. Димитрина и др.; музыка к фильмам, в том числе «Два билета на дневной сеанс», «Чёрные сухари», «Круг», «Докер», «Сержант милиции» (три серии), «Память» (три серии).
Музыка для кино
- 1966 «Два билета на дневной сеанс»
- 1971 «Чёрные сухари»
- 1972 «Круг»
- 1973 «Докер»
- 1974 «Сержант милиции» (ТВ)
- 1975 «Память»
- 1976 «Меня это не касается…»
- 1977 «Первые радости» (ТВ)
- 1977 «Знак вечности»
- 1978 «Артём» (ТВ)
- 1979 «Необыкновенное лето» (ТВ)
- 1981 «Снег на зелёном поле»
- 1982 «Людмила»
- 1982 «Шапка Мономаха»
- 1983 «Эхо дальнего взрыва»
- 1984 «Жил-был доктор»
- 1985 «Снегурочку вызывали?» (ТВ)
Наиболее известные ученики
Екатерина Иванова-Блинова
- Виктор Копытько
- Валерий Котов
- Юрий Красавин
- Антон Лубченко
Напишите отзыв о статье "Мнацаканян, Александр Дереникович"
Ссылки
- [ru.hayazg.info/Мнацаканян_Александр_Дереникович А. Д. Мнацаканян на сайте энциклопедии фонда «Хайазг»]
- [karap.lv/2012/04/12/приношение-мастеру/ В.Гуревич Приношение мастеру — отклик на юбилейный концерт композитора Александра Мнацаканяна]
Отрывок, характеризующий Мнацаканян, Александр Дереникович
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Категории:
- Родившиеся 3 сентября
- Родившиеся в 1936 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Ереване
- Умершие 8 января
- Умершие в 2013 году
- Умершие в Санкт-Петербурге
- Музыканты по алфавиту
- Композиторы по алфавиту
- Композиторы СССР
- Композиторы России
- Педагоги по алфавиту
- Музыкальные педагоги СССР
- Музыкальные педагоги России
- Кинокомпозиторы СССР
- Кинокомпозиторы России
- Кавалеры ордена Дружбы (Россия)
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Академические музыканты России
- Выпускники Санкт-Петербургской консерватории
- Преподаватели Санкт-Петербургской консерватории
