Монастырь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (Первейзе)

Монастырь во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (нидерл. Klooster van de Moeder Gods «Troosteres der Bedroefden», фр. Monastère de la Mère de Dieu Consolatrice) — мужской монастырь Брюссельской епархии Русской православной церкви, расположенный в деревне Первейзе, в Западной Фландрии.

Первый в Бельгии (с XI века) православный монастырь.

История

История Радосте-Скорбященсокго монастыря начинается с деятельности обратившигося в православие бельгииа Геерта Якобса, который был пострижен в монашество с именем Фома и рукоположён в сан диакона в 1973 году епископом Гаагским и Нидерландским Иаковом (Аккерсдейком). После возвращения в 1975 году Бельгию Томас Якобс обратился к архиепископу Василию (Кривошеину) c просьбой благословить создание монашеской общины. Получив благословение, он поселился в деревне Сэйнтпитеркапел.

Приобретя небольшой участок земли в деревне Первейзе, располагавшеся недалеко от гopoдa Диксмюйд на фламандском побережье, отец Фома построил там небольшую часовню, первая служба в которой была совершена в 25 декабря 1976 года на Рождество.

Постепенно местные православные стали посещать эту часовню, и уже в 1978 году стала очевидна необходимость рукоположить отца Фому в сан священника.

В 1980 году в монастыре появился ещё один насельник — монах Иоанн (Реммери), и отец Фома был назначен игуменом обители. Монастырь, который был посвящён иконе Божией Матери «Всех скорбящих Радосте», со временем пополнился братией: в него прибыли отцы Елевферий (Хоерее) в 1986 году, Моисей (Донне) и Нектарий (Папаиоаннис) в 2000 году.

В течение многих лет монастырь был единственным православным приходом в округе, и множество православных всех национальностей (бельгийцы, голландцы, французы, русские, греки и румыны) собираются там на богослужения, совершающиеся на нидерландском и частично на французском языках.

В 1985 году по благословению экзарха Западной Европы митрополита Владимира (Сабодана) весь годовой круг богослужения в монастыре, включая Пасхалию, стал совершаться по новому стилю. Сделано это было для удобства местных прихожан.

В 1988 году, в годовщинy Тысячелетия Крещения Руси, было решено построить новую церковь, взамен ставшей уже слишком тесной часовни. Воздвигнутый храм, с куполом и фресками, был освящен 23 октября 1988 года епископом Симоном (Ишуниным). В том же здании храма, где верующие молились ранее, разместились трапезная и библиотека.

В 1992 году монастырь посетили перуанские католики. Они попросили о помощи. Материальной и духовной. Перуанцы хотели, чтобы эта помощь стала постоянной. Получив благословение афонского старца Хараламбоса, игумен Фома построил в Перу, в Аякучо, приют для детей, а затем возвёл храм из природного камня, с элементами архитектуры инков.

Современное состояние

Обитель ведёт многолетнюю работу по переводу книг и служб на нидерландский язык и по составлению новых служб на нидерландском языке, издает православную литературу, и организует паломничества к святыням древней неразделенной Церкви.

Устав монастыря достаточно строг, особенно для обителей Западной Европы. В 6 утра начинается полуношница. Её сменяет первый час. Затем служится литургия и третий час. По завершении утреннего богослужения отводится время на завтрак, чтение и индивидуальную молитву — до 9 часов. С 9 до 11:30 — время для работы. В 12 часов служатся шестой и девятый часы и читается акафист. Затем следует обед и отдых — до 15 часов. После отдыха — послушания, а в 17:30 служатся вечерня и утреня, после чего следует ужин. День венчает повечерие (в 20:30). Такой порядок дня типичен для всей недели, за исключением праздников и выходных. В субботу полуношница начинается в 7 утра, а в воскресенье служба начинается в 10 — чтением часов, за которыми следует Божественная литургия. Службы совершаются на нидерландском и частично на французском языках.

Ссылки

• www.orthodox.be/
• [archiepiskopia.be/index.php?content=article&category=parishes/be&id=13_perwijze&lang=ru Монастырь в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»]
• [www.pravoslavie.ru/put/32358.htm Первейзский монастырь: маяк Православия в Бельгии]
• [www.mospat.ru/archive/33609/ Монастырь в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в Первейзе (Бельгия) отметил 30-летие.]

Монастыри и монашество   Бельгия   Православие

Отрывок, характеризующий Монастырь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (Первейзе)

Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.