Моя мачеха — инопланетянка

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Моя мачеха — инопланетянка
My Stepmother Is An Alien
Жанр

комедия
фантастика

Режиссёр

Ричард Бенджамин

Продюсер

Арт Левинсон
Франклин Р. Леви
Лоуренс Марк

Автор
сценария

Джерико
Хершел Уайнгрод
Тимоти Харрис

В главных
ролях

Ким Бэйсингер
Дэн Эйкройд

Оператор

Ричард Х. Клайн

Композитор

Питер Эйкройд
Дэннис Морган
Алан Сильвестри

Кинокомпания

Catalina Production Group Ltd.
Weintraub Entertainment Group

Длительность

108 мин.

Бюджет

$26 млн[1]

Сборы

$13,8 млн[2]

Страна

США США

Год

1988

IMDb

ID 0095687

К:Фильмы 1988 года

«Моя мачеха — инопланетянка» (англ. My Stepmother Is An Alien) — кинофильм, комедия Ричарда Бенджамина.





Сюжет

Физик Стив Миллс занимался исследованием космоса, и однажды в грозу отправил в космос сигнал, который, зарядившись энергией грозы, ушел в другую галактику, и пострадала планета Селесты.

Селеста — сексуальная инопланетянка с секретным заданием — пытается совратить ничего не подозревающего физика Стива Миллса и добраться до его исследований, в которых содержится ключ к спасению её планеты. Разодетая по последней моде и закусывающая на завтрак батарейками, Селеста производит неизгладимое впечатление на земных мужчин. Счастливый муж вот-вот испытает близкие контакты космически невообразимой степени!

Однако дочь Миллса замечает странности в Селесте и начинает за ней следить и выясняет, что та инопланетянка. Она говорит об этом отцу, но Стив не хочет её слушать. Селеста уговаривает Стива приехать в обсерваторию и отправить сигнал, но у них это не выходит. После этого Селеста проводит ночь со Стивом. На утро земляки Селесты советуют выйти за него замуж. Селеста и Стив женятся. На следующий день Стив обнаружил, что его жена — инопланетянка. Он в панике. Селеста объясняет ему, зачем она прилетела на Землю. Селеста и Стив пробираются в обсерваторию и отправляют сигнал в галактику Селесты. Земляки Селесты хотят её забрать домой, но Селеста решает остаться на Земле.

В ролях

См. также

Напишите отзыв о статье "Моя мачеха — инопланетянка"

Примечания

  1. [articles.latimes.com/1989-01-11/entertainment/ca-194_1_box-office Weintraub's Worries : Box-Office Flops Add to Woes of Flashy 'Mini-Major']  (Проверено 6 сентября 2014)
  2. [www.boxofficemojo.com/movies/?id=mystepmotherisanalien.htm box office data]  (Проверено 6 сентября 2014)

Ссылки

Отрывок, характеризующий Моя мачеха — инопланетянка

– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…