Мусин-Пушкин, Семён Александрович

Семён Александрович Мусин-Пушкин
Псевдонимы:	Семён Частков, Иноземец
Дата рождения:	25 января (6 февраля) 1858(1858-02-06)
Место рождения:	Ярославская губерния
Дата смерти:	21 августа (3 сентября) 1907(1907-09-03) (49 лет)
Место смерти:	Ярославль, Ярославская губерния
Гражданство:	Российская империя
Род деятельности:	поэт, публицист
Язык произведений:	русский

Семён Алекса́ндрович Му́син-Пу́шкин (1858—1907) — ярославский земский деятель, поэт и публицист.

Биография

Родился в ныне затопленном сельце Часково (Частково) Мологского уезда Ярославской губернии в браке капитана Александра Илларионовича Мусина-Пушкина (1831—1863; страдал психической болезнью, которая, видимо, и предопределила его раннюю смерть; окончил жизнь в сумасшедшем доме) с его двоюродной сестрой, Елизаветой Васильевной (урожд. Толстая; 1827—1877). Крещён в Исаакиевском соборе; восприемниками были приятель отца, Владимир Николаевич Майков и Мария Николаевна Мусина-Пушкина.

Окончил Ярославскую гимназию (О. Демиховская указывает, что он учился в Санкт-Петербургской гимназии , но поскольку в 1873 году мать с сыновьями имела жительство в Мологе, выпускаться он мог именно в Ярославской гимназии). Известно, что летом 1870 года домашним учителем братьев Семёна и Юрия был А. Желябов — студент Новороссийского университета, будущий революционер-народоволец.

Был вольнослушателем Санкт-Петербургского университета, рядовым гвардейского полка и корреспондентом петербургских газет на болгаро-турецком фронте Русско-турецкой войны.

В 1878—1879 и в 1881 годах лечился от наследственного психического недуга, который проявлялся в семье «начиная с прапрадеда».

В 1884 году вышел в отставку и поселился в городе Мологе. Работал уездным гласным, земским начальником, членом училищного совета, был почётным мировым судьёй. Активный деятель народного просвещения. В 1901 году избран членом губернской земской управы и переехал в Ярославль. Во время Русско-японской войны по поручению земства собирал санитарные поезда.

С. А. Мусин-Пушкин вместе с поэтом Трефолевым, краеведом Якушкиным организовал подготовку к юбилею Пушкина в 1899 году; был председателем юбилейной комиссии по проведению Некрасовских дней в 1902 году.

В 1881 году издал под псевдонимом С. Частков сборник стихотворений «Недопетые песни». В Ярославле часто печатал свои стихи в газете «Северный край» и журнале «Вестник Ярославского земства» под псевдонимами Семён Частков и Иноземец. Написал «Очерки Мологского уезда», включающие сведения по истории, филологии, географии, археологии и этнографии, и «Кантату в память 25-летия со смерти Н. А. Некрасова», исполнявшуюся во время соответствующего юбилея в 1902 году. В 1907 году вышел его посмертный сборник «Стихотворения».

Имел прекрасно подобранную библиотеку (около 5 000 наименований книг, в том числе очень редкие экземпляры), на которую он не жалел средств.

21 августа 1907 года застрелился в Ярославле, оскорблённый не подтвердившимся впоследствии подозрением в растрате земских денег. Похоронен в Ярославле.

Отрывок, характеризующий Мусин-Пушкин, Семён Александрович

Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.