Мюллер, Антон

Антон Мёллер
Anton Möller
Дата рождения:	около 1563 г.
Место рождения:	Кёнигсберг, Герцогство Пруссия
Дата смерти:	январь 1611
Место смерти:	Данциг, Тевтонский орден, Польша
Подданство:	Данциг
Влияние:	Дюрер, Альбрехт
Работы на Викискладе

Антон Мёллер (или Мюллер, нем. Anton Möller; около 1563, Кёнигсберг — январь 1611, Данциг) — художник из Данцига, автор картин на аллегорические и библейские темы, портретист.

Биография

А. Мёллер был сыном придворного медика и парикмахера прусского герцога Альбрехта. С 22 апреля 1578 года пятнадцатилетний юноша начал своё семилетнее обучение искусству художника в Праге при дворе императора Рудольфа II. Художественное творчество начал с копирования гравюр великого немецкого живописца и графика Альбрехта Дюрера, в том числе всех 36 листов его гравюр на дереве «Kleinen Passion (Holzschnitte)»; но позже создал свой собственный стиль. В эти годы А. Мёллер активно работал для императора.

Есть предположение, что тогда же, в 1585—1587 годы, он ездил в Италию (в частности, в Венецию), а по возвращению оттуда в Голландию, посетив Антверпен и Амстердам.

С 1587 года проживал в Данциге. В следующем году создал пять небольших картин для лавы присяжных двора Артус в Данциге; до настоящего времени сохранилась только одна из них — «Аллегория Правосудия» (Allegorie der Gerechtigkeit). В 1601—1602 годы по заказу местных властей им были созданы 4 картины для одного из залов главной городской ратуши, из которых сохранилось две: Der Zinsgroschen и «Воздвижение Храма» (Die Errichtung des Tempels); а в 1603 году он создал свою лучшую работу «Страшный суд» (Jüngstes Gericht) для Двора Артуса. В Торуни им украшен потолок Старой ратуши серией из 12 картин (ратуша была разрушена в 1703). Для церкви Святой Марии в Гданьске им написана картина Almosentafel (1607), а для костела св. Екатерины — картины главного алтаря Abendmahl, Kreuzingung и Jüngstes Gericht.

А. Мёллер отличался точным и острым наблюдением и, как результат, подлинным реализмом представленных в его картинах сцен. Кроме картин на религиозную тематику, он часто писал портреты (например, Porträt einer jungen Danziger Patrizierin 1598 года) и жанровые сцены.

Он является также автором серии рисунков для гравюр с изображением одежд гданьских женщин Jugendliche Frau.

А. Мёллер умер в возрасте 48 лет. Его могила находится в костёле св. Троицы в Гданьске.

Работы

• Триптих: Jüngstes Gericht, Auferstehung und Höllensturz (1585—1587)
• Allegorie der Gerechtigkeit (1588)
• Porträt einer jungen Danziger Patrizierin (1598)
• Триптих: Allegorie Modell der Welt und der Danziger Gesellschaft, Allegorie des Reichtums , Allegorie des Hochmuts (1600)
• Der Zinsgroschen (1601)
• Die Errichtung des Tempels (1602)
• Jüngstes Gericht (1603)
• Almosentafel (1607)
• Allegorie des Kampfes des christlichen Tugendritters mit den Todsünden
• Jugendliche Frau (1608)
• Meeresgöttin
• Weibliches Bildnis
• Jüngstes Gericht (1600)
• Bartolomäus Schachmann (Bürgermeister von Danzig) (1605)
• Verleumdung des Apello (1588)
• Allegorie «IN MORS ULTIMA LINEA RERUM (Der Tod steht am Ende aller Dinge)»
• Hofgesellschaft m. d. Burg Christburg im Hintergrund (1587)

Ссылки

• [artyzm.com/artysta.php?id=582] Anton Möller (Królewiec ok. 1563 — Gdańsk 1611)
• [dziedzictwo.polska.pl/katalog/skarb,Anton_Möller_Portret_gdanskiej_patrycjuszki_1598,gid,315739,cid,6318.htm Anton Möller, «Portret gdańskiej patrycjuszki» w Katalogu Skarbów Dziedzictwa Narodowego na portalu Polska.pl]
• [www.muzeum.narodowe.gda.pl/mod.php?dz=63&mod=Gallery&shprod=67&shcat=20&shquery=&shwhere=&slide=1&shcat=20&sorttype=&resultcol=&startp= «Portret gdańskiej patrycjuszki» w serwisie Muzeum Narodowego w Gdańsku]

Отрывок, характеризующий Мюллер, Антон

Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.