Никитский, Александр Васильевич

Александр Васильевич Никитский
Место рождения:	с. Марьино, Новгородская губерния
Место смерти:	Петроград
Научная сфера:	филология
Альма-матер:	Петербургский историко-филологический институт
Научный руководитель:	Ф. Ф. Соколов
Известные ученики:	С. И. Радциг

Александр Васильевич Никитский (1859—1921) — русский филолог-классик, эпиграфист. Академик РАН (1917).

Биография

Родился в семье православного священника, первоначальное образование получил дома.

В 1874—1878 годах учился в Новгородской духовной семинарии, затем в Петербургском историко-филологическом институте (1878—1882).

После окончания института А. В. Никитский преподавал древнегреческий язык в Одесской духовной семинарии. В 1883—1884 годы был в Греции, готовясь к профессорской деятельности. По возвращении из командировки продолжил преподавание в Одесской семинарии, а с 1886 года, сначала в звании приват-доцента, потом — профессора, стал преподавать в Новороссийском университете. В 1896 году был назначен экстраординарным, а в 1901 году исполняющим должность ординарного профессора древнегреческой филологии и древностей в Юрьевском университете. С января 1902 года он — ординарный профессор историко-филологического факультета Московского университета; в 1906—1908 годах был его деканом.

Член-корреспондент Академии наук c 07.12.1902 (Историко-филологическое отделение (по разряду классической филологии и археологии (античная история, литература и эпиграфика)), ординарный академик c 15.04.1917 (Отделение исторических наук и филологии).

В 1908 году А. В. Никитский был назначен попечителем Оренбургского учебного округа, а в 1909 году — почётным членом Уфимского губернского попечительства детских приютов. Эти должности исполнял вплоть до своей отставки в 1910 году. Однако, в 1911 году он был причислен к Министерству народного просвещения и спустя три года назначен членом учёного комитета этого ведомства.

Член Императорского Православного Палестинского Общества.

Наиболее известными его трудами явились обе диссертации — магистерская, «Дельфийские эпиграфические этюды» (Одесса, 1895), и докторская, «Исследования в области греческих надписей» (Юрьев, осень 1901).

Были напечатаны также: «Житие Иоанна Готфского» («Записки Одесского Общ-ва Истории и Древностей», XIII), «Надписи из Дельф» («ЖМНП», 1884, № 11), «Надписи из Зап. Локриды» («ЖМНП», 1884, № 12), «Греческая эпиграфика» (Одесса, 1892), «Тлиполем Артапатов Ликийский» («Ж. М. Н. Пр.», 1895, 6), «Автофон Баунака» («ЖМНП», 1900, № 11) и др.

Литература

• Никитский, Александр Васильевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Яйленко В. П. Александр Васильевич Никитский (К 50-летию со дня смерти) // ВДИ. —1972. — № 4.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51519.ln-ru Профиль Никитского] на официальном сайте РАН
• Янзина Э. В. [librarius.narod.ru/personae/avnik.htm Биография]
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=26E1F464-A0D4-CCEF-E53D-1DFACDA68590 Информация] на сайте Архивов РАН

Отрывок, характеризующий Никитский, Александр Васильевич

– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.