Николай (Чашин)

Епископ Николай
Епископ Салехардский и Ново-Уренгойский
c 30 мая 2011 года
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	епархия учреждена
Епископ Звенигородский, викарий Московской епархии
17 апреля — 30 мая 2011
Предшественник:	Никандр (Коваленко)
Имя при рождении:	Сергей Николаевич Чашин
Рождение:	28 апреля 1972(1972-04-28) (52 года) Комсомольский, Чамзинский район, Мордовская АССР
Отец:	Николай Петрович Чашин
Мать:	игумения Варвара (Волгина)
Принятие священного сана:	15 декабря 1996
Принятие монашества:	6 декабря 1996
Епископская хиротония:	17 апреля 2011

Епископ Николай (в миру Сергей Николаевич Чашин; 28 апреля 1972, посёлок Комсомольский, Чамзинский район, Мордовская АССР) — епископ Русской православной церкви, епископ Салехардский и Ново-Уренгойский.

Биография

Родился 28 апреля 1972 года в посёлке Комсомольский, Чамзинского района, Мордовской АССР.

В 1989 году окончил среднюю школу в посёлке Комсомольский. В 1990—1992 годы проходил срочную службу в Вооруженных силах.

В 1992—1996 годы трудился при православном братстве святых благоверных князей Бориса и Глеба города Тутаев Ярославской области.

С осени 1996 года трудился в Новосибирской епархии, участвовал в строительстве мужского монастыря в честь Михаила Архангела в селе Козиха.

6 октября 1996 года пострижен в монашество епископом Новосибирским Сергием (Соколовым) с наречением имени Николай в честь свтятителя Николая, архиепископа Мир Ликийских.

8 декабря 1996 года в Вознесенском кафедральном соборе города Новосибирска рукоположён во иеродиакона епископом Новосибирским и Бердским Сергием (Соколовым).

15 декабря 1996 года рукоположён во иеромонаха епископом Новосибирским и Бердским Сергием в Вознесенском соборе города Новосибирска.

С 17 июля 1997 по 26 июля 2010 года — наместник вновь образованного мужского монастыря в честь Покрова Пресвятой Богородицы села Завьялово Искитимского района Новосибирской области.

В 1999—2000 годы исполнял обязанности благочинного Юго-Восточного округа Новосибирской епархии.

В 2000—2009 годы — председатель епархиальной комиссии по делам монастырей.

В 2000 году возведён в сан игумена.

В 1998—2004 годы заочно обучался в Московской духовной семинарии, в 2004—2010 годы — в Московской духовной академии.

Решением Священного Синода Русской православной церкви от 26 июля 2010 овобождён от должности Новосибирского Покровского мужского монастыря.

26 августа 2010 года зачислен в штат Владивостокской епархии. 27 августа того же года назначен настоятелем храма Успения Божией Матери города Владивостока. 2 ноября назначен благочинным Центрального округа Владивостокской епархии.

Епископское служение

22 марта 2011 года решением Священного Синода избран епископом Звенигородским, викарием Московской епархии.

10 апреля 2011 года возведён в сан архимандрита.

16 апреля 2011 года в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя наречён во епископа Звенигородского, викария Московской епархии.

17 апреля 2011 года хиротонисан во епископа Звенигородского, викария Московской епархии. Хиротонию в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя совершили патриарх Московский и всея Руси Кирилл; митрополиты Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков), Саранский и Мордовский Варсонофий (Судаков); архиепископы Истринский Арсений (Епифанов), Владивостокский и Приморский Вениамин (Пушкарь), Верейский Евгений (Решетников), Егорьевский Марк (Головков); епископы Зарайский Меркурий (Иванов), Дмитровский Александр (Агриков), Бронницкий Игнатий (Пунин), Солнечногорский Сергий (Чашин), Подольский Тихон (Зайцев), Рыбинский Вениамин (Лихоманов).

30 мая 2011 года был назначен епископом Салехардским и Ново-Уренгойским. 5 июня прибыл в епархию.

Семья

• Отец — Николай Петрович Чашин (род. 1950);
• Мать — игумения Варвара (Волгина);
• Брат — епископ Солнечногорский Сергий (Чашин);
• Сестра — монахиня Олимпиада (Чашина) (на приходе в Сингапуре)

Ссылки

• [www.patriarchia.ru/db/text/1435252.html Епископ Салехардский и Ново-Уренгойский Николай на официальном сайте Московского Патриархата]
• [drevo-info.ru/articles/17373.html Николай (Чашин)] // Открытая православная энциклопедия «Древо»
• [www.vladhram-uspenie.ru/content/igumen-nikolai-chashin Епископ Николай (Чашин)]

Отрывок, характеризующий Николай (Чашин)

Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.