Нэнси Томпсон

♀Нэнси Томпсон англ. Nancy Thompson'
Кадр из первого фильма.
Появление	Кошмар на улице Вязов
Исчезновение	Кошмар на улице Вязов 3: Воины сна
Причина	смерть
Исполнитель роли	Хезер Ландкенкамп
Число эпизодов	4 фильма
Информация
Вид (раса)	человек
Дата рождения	1964
Дата смерти	1987
Род занятий	школьница врач-психиатр
Звание	выпускница-стажёрка
Семья
Семья	Марджери Томпсон (мать) Дональд Томпсон (отец)
Отношения	Глен Ланц Нил Гордон

Нэнси Томпсон (англ. Nancy Tompson) — вымышленная героиня серии фильмов «Кошмар на улице Вязов», а также прототип главной героини в ремейке первого фильма. В оригинале роль Нэнси исполнила Хизер Ландженкамп, а в ремейке — Руни Мара. Нэнси — главная героиня и последняя выжившая. Появляется в первом и третьем фильме, упоминается в остальных частях. Является второстепенной героиней нескольких комиксов и литературных романов, созданных по мотивам франшизы.

Появления

Фильмы

Нэнси Томпсон родилась в семье Мардж и лейтенанта Дональда Томпсона в 1964 году в городке Спрингвуд, штат Огайо.

Персонаж представлен в первом фильме «Кошмар на улице Вязов»: Нэнси — девочка-подросток, которой снятся кошмары о таинственном, обезображенном человеке в красно-зеленом свитере. Она узнает, что её подруга Тина, имеет схожие кошмары, и вскоре Тину кто-то убивает во сне. Род, друг Тины и Нэнси, рассказывает, что он увидел четыре «невидимых» бритвы. Нэнси понимает, что человек из её снов связан с убийством Тины. Нэнси начинает полагаться на кофеин, чтобы не заснуть, и в конечном итоге обнаруживает, что она может тянуть вещи из её снов. После того, как она берет шляпу убийцы, с надписью «Фред Крюгер», мать объясняет, что Крюгер был убийцей двух десятков детей, который был сожжен до смерти родителями после освобождения из тюрьмы по некоторым причинам. Нэнси убеждается, что он хочет отомстить детям его убийц. Все её друзья мертвы. У Нэнси появляется план в одиночку вытащить его в реальный мир. Нэнси наконец победила Крюгера, отняв у него энергию, которую она дала ему.

Хотя Нэнси не появляется в фильме «Кошмар на улице Вязов 2: Месть Фредди», она несколько раз упоминается персонажами фильма. По сюжету в дом Томпсонов переезжает семья Уолшей спустя 5 лет после событий первого фильма. На этот раз Крюгер является во снах Джесси Уолша, старшего сына. Он живёт в комнате Нэнси и в одной из сцен во время уборки его подруга Лиза находит в шкафу дневник Нэнси, в котором она пишет о своих чувствах к Глену и страхе перед Крюгером. Кроме того, во время разговора со своим школьным приятелем, Рон Грейди говорит о том, что в «мать заперла в доме свою сумасшедшую дочь, после того, как та увидела, как её парня убил маньяк в доме напротив».

В «Кошмаре на улице Вязов 3: Воины Сна», Нэнси проходит интернатуру в психиатрической больнице Уэстен-Хиллз, где она встречает последних оставшихся в живых детей родителей, которые убили Фредди Крюгера. Когда дети становятся жертвами Фредди, Нэнси просит, чтобы им был прописан экспериментальный препарат «Гипносил», который она использовала, чтобы подавить сновидения, в целях защиты подростков от Фредди. Позже, её и доктора Нила Гордона увольняют, за то, что они прописали «Гипносил» подросткам, и один из них впал в кому. Нил и Нэнси узнают, что для того, чтобы справиться с Фредди, они должны похоронить его останки. Нэнси встречается со своим отцом, Дональдом Томпсоном, чтобы выяснить, что родители города сделали с останками Фредди. Нил и Дональд пошли хоронить останки Фредди, а Нэнси возвращается в Уэстен-Хиллз и отправляется с пациентами в мир снов, где они используют свои силы сна против Фредди. Фредди обманул Нэнси, он явился к ней в образе её отца, и воткнул ей в живот свои ножи. Поднявшись в последний раз, для того, чтобы ударить Фредди его собственной перчаткой. Нэнси умирает, и Крюгер исчезает, когда Нил поливает останки Фредди святой водой и хоронит их. Могила Нэнси на мгновенье появляется в фильме «Кошмар на улице Вязов 4: Повелитель сна».

В седьмом фильме «Новый кошмар Уэса Крейвена», действие которого происходит на съёмках сериала, первичное зло в виде Крюгера начинает преследовать актрису Хизер Ландженкамп, сыгравшую Нэнси. В картине стирается грань между реальностью и выдумкой, когда Крюгер считает, что Хизер и есть Нэнси на самом деле. Чтобы заманить актрису в царство снов, Крюгер похищает её сына Дилана, однако Хизер удаётся противостоять монстру и спасти сына. Кроме того, в фильме показаны фрагменты оригинальной картины с участием Нэнси. Персонаж также появляется во флешбэке Крюгера в начальной сцене фильма «Фредди против Джейсона», а в дом Нэнси живёт Лори Кэмпбелл (Моника Кина) и её отец.

В ремейке 2010 года героиня в исполнении актрисы Руни Мары, получила другое имя — Нэнси Холбрук (англ. Nancy Holbrook). В новой версии, Крюгер стал педофилом, а Нэнси была его любимицей, в связи с чем объясняется его одержимость девушкой. События ремейка происходят по той же схеме, что и в оригинальном фильме. В финале Нэнси и её возлюбленный Квентин (в исполнении Кайла Галлнера) уверены, что победили Крюгера, однако в последней сцене, которая является отсылкой к оригиналу, Крюгер убивает мать Нэнси (её роль сыграла актриса Конни Бриттон).

Литературные произведения

События серии из 6 выпусков происходят между событиями фильмов «Кошмар на улице Вязов 5: Дитя сна» и «Фредди мёртв: последний кошмар»: Элис Джонсон, её сын Джейкоб, а также доктор Нил Гордон объединяются в новой борьбе против Фредди. Но теперь им помогает Нэнси, ставшая хранительницей снов, охраняя «прекрасный сон» и не давая Крюгеру превратить его в ночной кошмар.

В первых двух выпусках, Крюгер преследует университетских подруг Нэнси — Сибилл и Присциллу, желая заманить Нэнси в ловушку и покончить с ней. Крюгеру удаётся убить Присциллу и мужа Сибил, Джеймса, прежде чем Нэнси успевает спасти саму Сибил. Объединившись во сне с Нил, трое приходят к выводу, что убить Фредди — невозможно, так как он Зло в чистом виде. В их силах лишь ослабить его. Им удаётся сделать это с помощью душ неродившихся детей, среди которых и дочь Сибил.

В следующих четырёх выпусках, Элис и Джейкоб возвращаются в Спрингвуд, а Фредди вновь набирает силы. Но на этот раз на стороне Нэнси её отец, а также Воины сновидений, которые в очередной раз не позволяют Крюгеру выбраться в реальный мир.

Также дух Нэнси появляется в рассказе «Заснувший за рулём» (англ. Asleep At The Wheel) из книги «Семь сладких снов Фредди Крюгера» (англ. The Nightmares on Elm Street: Freddy Krueger's Seven Sweetest Dreams): во сне девушка пытается предупредить главного героя по имени Йен о том, что Фредди реален, и он несёт настоящую угрозу для его жизни — Фредди не просто городская легенда и не результат массовой истерии.

Кроме того, персонаж появляется в последнем выпуске мини-серии «Freddy vs. Jason vs. Ash: The Nightmares Warriors» — в борьбе с Крюгером, повелитель снов Джейкоб Джонсон пробуждает души Нэнси, Аманды Крюгер и Воинов сна, с помощью которых побеждает маньяка. После этого, дух Нэнси становится свободным и она отправляется в загробную жизнь.

Продукция

Нэнси является одним из персонаже игры «A Nightmare On Elm Street», выпущенной в 1989 году компаниями «Monarch Software» и «Westwood Associates». Игра создана по мотивам третьего фильма, и Нэнси является одним из «Воинов сна». Как и каждый из персонажей, у Нэнси есть особые силы — замораживать врагов.

Нэнси Томпсон единственный персонаж сериала, не считая Фредди Крюгера, который появляется в нескольких сериях игрушек. Кристин Паркер появляется в серии «Screen Grabs» (диорама 2007 года от «Mezco Toys» воспроизводит сцену из третьего фильма, в которой Фредди в образе змеи пытается проглотить героиню). Превращающаяся в таракана Дебби из четвёртого фильма появляется в серии «Cinema of Fear 4», выпущенно компанией «Mezco Toys» в 2009 года.

В 2008 году компания «Mezco Toyz» выпустила диораму по мотивам первого фильма в серии «Cinema of Fear, Series 2»: в ней воспроизведена знаменитая сцена в ванной. В том же году в той же серии выходит диорама «Screen Grabs»: Крюгер деформирует стену над спящей Нэнси. «McFarlane Pop Culture Masterworks» выпустило объёмный постер первого фильма. В 2002 году «NECA» выпустила снежный шар, внутри которого находится девушка, похожая Нэнси, однако информация о том, что это действительно Нэнси не была официально подтверждена. Также в 2004 году компания «NECA» выпустила коробку для завтраков с постером первого фильма на крышке.

В мае 2011 года была создана онлайн петиция с просьбой создать куклу Нэнси, отдельно от фигуры Фредди Крюгера.

Образ персонажа

Разработка

В оригинальном сценарии Нэнси носила фамилию Уилсон. Также, находясь в доме Тины, Нэнси, вспоминая сон, говорит, что человек из её снов смотрел на неё с похотью. Хотя финальный сценарий мало отличается от начальной версии, однако в нём больше показа сильная натура девушки.

Значительней всего Нэнси отличалась от оригинальной версии сценария в третьем фильме «Воины сновидений». Нэнси не была студенткой-аспирантом, но проявляла ту же зрелость и силу духа, что и в первом фильме. Чаще всего Нэнси готова была пройти испытание, направившись в самое сердце потенциально опасной ситуации. Её упрямство также отразилось в том, что в поисках своего пропавшего отца — Дональда Томпсона (в сценарии его звали Джон) — девушка объездила пять штатов. Во время первого нападения Крюгера, Нэнси пытается дать ему отпор физически голыми руками, несмотря на то, что она впервые увидела его во сне за последние пять лет — в финальной версии фильма она поранила Крюгера осколком зеркала. Кроме того, не была видна разница в возрасте между пациентами и самой Нэнси — многие работники клиники даже приняли девушку за одну из пациенток. В сценарии образ персонажа не представлял собой зрелого человека. Ненси скорее была старшей сестрой для остальных подростков. Она противостоит коллективу госпиталя, из-за неё увольняют доктора Нила Гордона (чья фамилия в оригинальном сценарии — Гиннесс). Как и в первом фильме, она противостоит общему мнению о своей невменяемости, так как знает, что Крюгер — реален.

Актриса Хизер Лендженкэмп так говорит о работе над третьим фильмом:

«Я не чувствовала связи с Нэнси. До этого я не чувствовала комфорта, исполняя эту роль, так как я просто понимала, что диалоги Нэнси были переполнены и в них совсем не было юмора. В ней не было ничего особенного, и вдруг возникала эта романтическая напряжённость между ней и персонажем Крейга Уоссона. В происходящем не было никакой динамики, из-за чего я перестала понимать, кто такая Нэнси на самом деле. Я не понимала, какой должна её сыграть, потому что по сути её роль в фильме была незначительной. Она была „ускорителем реакции“, кем-то, кто скажет „давайте я покажу, как нужно делать“, „я помогу“, но на деле она никогда не развивала сюжета, свою собственную историю — поэтому мне кажется, что я не справилась с ролью. Потом я увидела фильм и подумала: „Эй, не так всё плохо“, потому что на самом деле у меня были замечательные отношения с ребятами на съёмочной площадке, и это видно в фильме. Нэнси скорее подчёркивает реальность происходящего, а не просто борется вместе с остальными или в одиночку, как это было в первом фильме. Так что со временем я просто свыклась с тем, что в этом фильме Нэнси сыграла другую роль».

Внешний вид

В первом кадре Нэнси носит школьную куртку, её пышные волосы собраны сзади в хвост. В одной из сцен прядь её волос седеет, с ней она появляется на протяжении всего фильма. Девушка спит в белой пижаме, однако на оригинальном и немецком постерах девушка изображена спящей голой. Большинство из её одежды имеет бледно-розовый оттенок. В третьем фильме её волосы светлее и более вьющиеся, сохранившие седую прядь. В её одежде также преобладают розовый и серые цвета и оттенки.

Также пижама Нэнси появляется в финале фильма «Новый кошмар Уэса Крейвена». Однако у этой пижамы более длинные рукава, которые закатаны на протяжении финальных сцен. Также на груди нет никаких узоров. В седьмом фильме у Нэнси более тёмные волосы, чем в «Воинах снов». Кроме того, у актрисы вновь появляется седая прядь, а также повязка на руке на том месте, где Крюгер поранил её в первом фильме.

Критика

В своей книге «Horror Gilms Of The 1980s» Джон Кеннет Мури написал о Нэнси следующее:

«То, как персонажа написал Крейвен и исполнила Лендженкэмп — настоящая редкость в жанре ужасов: умная и вдохновляющая молодая девушка, которая знает, что для неё важно в жизни. Лишь Нэнси смогла связать цепочку слов в одну историю и взглянуть глубже, за пределы реальности, потому что она уже может это, учитывая семейную историю. Она готова к битве с Фредди, потому что она уже узнала тёмную правду, хранимую улицей Вязов. Кроме того, она пережила развод родителей, отсутствие отца, алкоголизм матери… Я не боюсь сравнить Нэнси с Гамлетом… Также Гамлет боролся с ложью матери, как это делала Нэнси весь фильм…»

«И единственный способ победить Фредди — сделать то, что так не похоже на Нэнси: повернуться спиной к демону из снов, чтобы забрать у него силы. Нэнси переживает внутренний кризис: знать, как найти правду и бороться с ложью, отказавшись от всего плохого, что она узнала…»

«Последняя выжившая девушка должна защитить себя и противостоять Злу. К примеру, Нэнси покупает гид по выживанию, с помощью которого превращает свой дом на улице Вязов с крепость с ловушками, расставленными на каждом шагу — она использует себя как приманку, загоняя Фредди в ловушку. В отличие от Лори из „Хэллоуина“, которая является героиней, вынужденной принять судьбу, Нэнси готова бороться и взять судьбу в свои руки».

В книге «Horror Movie Freak» автор Дон Самнер замечает, что Нэнси — «нетипичная final girl», хотя она и следует правилами — не занимается сексом, не употребляет наркотики, представляя собой образ невинности. Дон отмечает, что «кричащая от ужаса жертва, прячущаяся в шкафу — это не о Нэнси; она сама заманивает Фредди в ловушку и нападает на него. Её активная роль в сюжете и статус-анти-жертвы ломает все стереотипы героинь ужастиков». В книге «Visions Of The Night: Dreams, Religion & Psychology» Келли Бакели сравнивает Нэнси Томпсон с Дороти Гейл из «Волшебника из страны Оз»: «В своих снах Нэнси находит источник силы, с помощью которого она борется со злом, которому проигрывает в неравной битве мир взрослого реализма». Смерти Нэнси в третьем фильме также даётся своя интерпретация — в книге «Phallic Panic: Film, Horror & The Primal Uncanny» Барбара Крид пишет: «Нэнси устремляется в объятия отца и говорит, что всегда будет любить его, а затем его когтистые лезвия пронзают девушку — ребёнку опасно желать любви своих родителей, это может привести к смерти в конечном счёте» .

Часть документального фильма «The Making Of Nightmare On Elm Street» рассказывает о процессе кастинга актрисы на роль Нэнси. По словам Сары Ришер, Хизер взяли на роль, так как Крэйвен хоте видеть «молодую девушку, умную, красивую, уязвимую, но, очевидно, с головой на плечах». Хизер отмечает, что самое главное сходство с Нэнси она нашла «в её уверенности, что они может сама справиться с любой проблемой. Я стараюсь быть такой же». В документальном фильма Нэнси называют «хорошей девочкой», в то время как о Тине Грей ясно одно: «она не дотянет до конца».

В собственном документальном фильме «Я — Нэнси» Хизер Лэндженкэмп попыталась выяснить, как Крюгер стал иконой жанра, а Нэнси затерялась где-то на заднем фоне. Для это актриса посетила шесть хоррор-конвенций, где общалась с поклонниками, желая узнать, почему же прославление в основном получает злодей. После нескольких интервью, Хизер выяснила, что хоть влияние персонажа на зрителей не так заметно, для многих поклонников Нэнси олицетворяет силу и ум. В рамках промокампании проекта, раздавались значки с надписью «I am Nancy»; на официальной странице Facebook поклонники имели возможность делиться своим творчеством по теме. Фильм выиграл премию за «Лучший монтаж» на Кино-фестивале в Амстердаме. Кроме поклонников, Хизер брала интервью у Уэса Крейвена, Роберта Инглунда и Джессики Крейвен, дочери Уэса. Хизер высказалась насчёт слов Уэса:

«Я никогда не знала о том, что Уэс видит Нэнси центральной фигурой всей истории. Это был нетипичный ужастик, где в конце все должны были погибнуть. Он считал Нэнси сердцем и душой фильм, поэтому, наверное, в её возвращении был особый смысл, но я не знала ничего из этого, пока не взяла интервью и не спросила об этом сама».

Работая над фильм, актриса также узнала, что Нэнси стала гей-иконой. Хотя Нэнси Томпсон гетеросексуальна, Хизер поделилась своими мыслями относительной популярности персонажа в гей-сообществе:

«Я прочитала большое количество различных работ, в которых исследуется феномен final girl, её сексуальности и сексуальности жанра ужасов вообще. Это интересные теории, но не знаю, насколько они верны. Одна теория утверждает, что Нэнси — женственная героиня, другие — что она андрогена, и при этом не женственна, в итоге — её можно идентифицировать и как мужчину. и как женщину — не знаю, в этом ли ключ к её популярности».

«Думаю, людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией нравятся эти фильмы, потому что они присутствуют в их жизни, когда они осознают себя, как сексуальные личности, они видят в фильмах что-то, что олицетворяет происходящее в их жизни в данный момент. Я не думаю, что это величайший гей-фильм в истории кинематографа, но определённо в нём есть то, что придаёт геям и лесбиянкам силы… вдохновляющий персонаж помогает быть честным перед самим собой и найти силы поступать правильно».

По сей день Нэнси Томпсон является важной фигурой в мифологии сериала. В короткометражном фильме «Крюгер: История улицы Вязов» (англ. Krueger: A Tale From Elm Street)", спродюсированом Крисом Р. Нотарайли и «Blinky Productions», рассказывает, почему Крюгер был так одержим Нэнси. Фильм рассказывает о том, как Дональд Томпсон допрашивал Крюгера относительно совершённых убийств. Нэнси становится инструментом, с помощью которого Крюгеру удаётся манипулировать Дональдом.

По признанию Хизер Лэнджикэмп, роль Ненси Томпсон — её самая любимая роль из всех.

См. также

• Лори Строуд
• Сидни Прескотт
• Final Girl
• Салли Хардэсти "Королева крика"

Ссылки

• [www.imdb.com/character/ch0002153/ Нэнси Томпсон] на сайте Internet Movie Database
• Нэнси Томпсон на сайте [horrormovies.wikia.com/wiki/Main_Page Horror Movie Wiki]
• [www.best-horror-movies.com/nancy-thompson.html Статья о Ненси Томпсон]
• [heroesandmonsters.blogspot.com/2008/01/nancy-thompson.html Профайл Ненси Томпсон]

Отрывок, характеризующий Нэнси Томпсон

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.