Оксфордское движение

Оксфордское движение — движение среди англикан Высокой Церкви (High Church) в Церкви Англии, которое постепенно развилось в англо-католицизм. Движение, члены которого часто ассоциировались с Оксфордским университетом, выступало за восстановление традиционных аспектов христианской веры, впоследствии утерянных, и их включение в англиканскую литургию и богословие. Именно в недрах Оксфордского движения родилась «теория ветвей», согласно которой Англиканская церковь является одной из трех ветвей Церкви Христовой вместе, соответственно, с Римско-католической и Православной церквами.

Оно также известно как Трактарианское движение после серии публикаций «Tracts for the Times», опубликованных между 1833 — 1841 гг. Эту группу также называли Ньюмэнитами (Newmanites) (до 1845 года) и Пьюсеайцами (Puseyites) (после 1845 г.) в честь двух великих трактарианцев — Джона Генри Ньюмена (John Henry Newman) и Эдварда Бувери Пьюзи (Edward Bouverie Pusey). Среди наиболее известных трактарианцев можно назвать Джона Кибла (John Keble), Чарльза Мэрриотта (Charles Marriott), Ричарда Харрелла Фроуда (Richard Hurrell Froude), Роберта Уилберфорса (Robert Wilberforce), Айзека Уильямса (Isaac Williams) и Уильяма Палмера (William Palmer) из Вустер-Колледжа.

Начало движения

Непосредственным импульсом для движения стала секуляризация церкви, фокусом которой стало решение правительства сократить до десяти количество ирландских епископов в Церкви Ирландии в соответствии с Актом о реформе 1832 года. Кибл обрушился с критикой на это предложение, назвав его «национальной изменой» в своей проповеди (Assize Sermon) в Оксфорде в 1833 году. Лидеры движения критиковали либерализм в богословии. Их интерес к корням и истокам христианства привел к пересмотру отношений между Церковью Англии и Римско-католической церковью.

Движение постулировало «Теорию ветвей», которая утверждала, что англиканство наряду с православием и католицизмом формируют три «ветви» одной «Кафолической Церкви». Идеологи движения выступали за включение в литургию ряда традиционных аспектов из средневековой богослужебной практики, так как считали, что Церковь стала слишком «простой». В девяностом и последнем трактате (Tract), Ньюмен выступал с мнением, что доктрины Римско-католической церкви, установленные Тридентским собором, совместимы с 39 статьями англиканского вероисповедания Церкви Англии XVI века. Обращение Ньюмена в 1845 году в католицизм оказало большое влияние на все движение.

Публикации

Кроме «Tracts for the Times», богословско-идеологический базис для движения составляло собрание переводов Отцов Церкви, известное как «Библиотека Отцов Церкви» (the Library of the Fathers). В итоге это собрание составило 48 томов, последний из которых был опубликован через три года после смерти Пьюси. Главным редактором многих из томов был Чарльз Мэрриотт. Так же были опубликованы некоторые оригинальные тексты на греческом и латыни.

Критика

Оксфордское движение подвергалось острой критике в том, что оно было явной «романизирующей» тенденцией. Тем не менее, оно начало оказывать влияние на богословие и практику Церкви Англии. Результатом этого стала организация англиканских религиозных орденов, как мужских, так и женских, и восстановление ряда монастырей и центров паломничества (например, Англиканская Часовня Богоматери Уолшинхемской). Оно также включило идеи и практики, касающиеся литургии и церемоний, в стремлении привнести более сильный эмоциональный символизм и энергию в церковь. В особенности, оно привнесло понимание литургического движения в жизнь Церкви. Его влияние стало так сильно, что постепенно Евхаристия стала вновь центром богослужения, богослужебные одеяния стали повсеместно использоваться, и ряд католических практик вновь были введены в богослужение. Это вело к спорам в церквях, которые заканчивались в суде (как например в споре о ритуализме).

Частично по причине того, что епископы не обеспечивали священников-трактарианцев жильем, они заканчивали свою жизнь, работая в трущобах. Это привело к тому, что они развили критику британской политики на местном и национальном уровнях.

Трактарианство и Русская православная церковь

Англиканский диакон Уильям Палмер из Магдален-Колледжа, один из основателей Оксфордского движения, интересовался российским православием и совершил две поездки в Россию в 1840 и 1842 для ознакомления с жизнью Русской церкви и переговоров о возможном воссоединении двух Церквей. Состоял в переписке с Хомяковым А. Рассматривал возможность присоединения к Российской церкви, но в итоге, в 1855 принял католичество.

Литература

• Canon H. Liddon, Life of E.B.Pusey, 4 vols. London (1893). The standard history of the Oxford Movement, which quotes extensively from their correspondence, and the source for much written subsequently. The Library of the Fathers is discussed in vol. 1 pp. 420—440. Available on archive.org.
• Dean Burgon, Lives of Twelve Good Men. Includes biography of Charles Marriott.
• Faught, C. Brad (2003). The Oxford Movement: A Thematic History of the Tractarians and Their Times, University Park, PA: Pennsylvania State University Press, ISBN 978-02-71022-499
• Richard W. Pfaff, «The library of the fathers: the tractarians as patristic translators», Studies in Philology 70 (1973), p. 333ff.
• Leech, Kenneth and Williams, Rowan (eds) (1983) Essays Catholic and Radical: a jubilee group symposium for the 150th anniversary of the beginning of the Oxford Movement 1833—1983, London : Bowerdean, ISBN 0-906097-10-X
• Norman, Edward R. (1976) Church and Society in England 1770—1970: a historical study, Oxford : Clarendon Press, ISBN 0-19-826435-6.

Ссылки

• [www.newadvent.org/cathen/11370a/htm The Oxford Movement (1833—1845)]
• [anglicanhistory.org/england/church/om/index.html The Oxford Movement. Twelve Years 1833—1845]
• [www.newadvent.org/cathen/11430b.htm William Palmer]
• [engchurch.fromru.com/other04.htm Англикано-православный диалог]

Отрывок, характеризующий Оксфордское движение

Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.