Отдельный гаубичный артиллерийский полк АККУКС

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Отдельный гаубичный артиллерийский полк АККУКС </td></tr>
Войска:	сухопутные
Род войск:	артиллерия
Формирование:	1941 год
Расформирование (преобразование):	6 марта 1942 года
Преемник:	445-й гаубичный артиллерийский полк
1941-1942: Ленинградская область

Отдельный гаубичный артиллерийский полк Артиллерийских Краснознамённых курсов усовершенствования командного состава - воинская часть Вооружённых Сил СССР в Великой Отечественной войне.

История

Полк формировался в середине 30-х годов, как подразделение Артиллерийских Краснознамённых курсов усовершенствования командного состава, базировавшихся в Пушкине и созданных для углублённой подготовки командного состава артиллерии.

На 22 июня 1941 года полк базировался на Лужском артиллерийском полигоне, находившемся в распоряжении курсов. На вооружении полка состояли самые разнообразные орудия, от 45-мм противотанковых до 203-мм гаубиц. Полк имел очень хорошую практику и был отлично подготовлен к боевым действиям.

В действующей армии с 22 июня 1941 года по 6 марта 1942 года.

С 8 июля 1941 года был оперативно подчинён 177-й стрелковой дивизии, развернувшейся юго-западнее Луги, и действовал совместно с ней до 26 августа 1941 года.. Был подчинён командованию 41-го стрелкового корпуса. С середины июля 1941 года ведёт тяжёлые бои на Лужском рубеже. В двадцатых числах августа 1941 года, как и все соединения Лужской оперативной группы, был окружён. С 26 августа 1941 года был подчинён 235-й стрелковой дивизии.

В сентябре 1941 года выходил из окружения на север. К тому времени, вся оставшаяся артиллерия группы была фактически сведена в один полк (51-й корпусной артиллерийский полк), командование над которым принял Г.Ф. Одинцов. В ходе продвижения ведёт бои в окружении до той поры, пока не закончились боеприпасы, дошёл до Вырицы, где 15 сентября 1941 года израсходовал последние снаряды, позволив некоторым частям прорваться из окружения. Уничтожив орудия, оставшийся личный состав полка вышел к своим только 1 октября 1941 года на участке 281-й стрелковой дивизии в районе Погостье, Посадников Остров.

В конце ноября - начале декабря 1941 года восстановлен в составе 54-й армии, в частности, в состав полка вошёл оставшийся у Синявино 3-й дивизион 881-го артиллерийского полка. В ходе наступления активной деятельности не вёл, в том числе ввиду нехватки боеприпасов, ограничиваясь разведкой, наблюдением и сколачиванием полка как боевой единицы; такая же деятельность велась в течение января 1942 года.. В феврале - марте 1942 года ведёт обстрелы в районе Погостья, помогая наступлению войск армии в ходе Любанской операции

6 марта 1942 года полк переименован в 445-й гаубичный артиллерийский полк.

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус	Дивизия	Примечания
01.09.1941 года	Московский военный округ	-	-	-	-
01.10.1941 года	Ленинградский фронт	54-я армия	-	-	-
01.11.1941 года	Ленинградский фронт	54-я армия	-	-	-
01.12.1941 года	-	4-я отдельная армия	-	-	-
01.01.1942 года	Волховский фронт	4-я армия	-	-	-

Командиры

• Одинцов, Георгий Федотович, полковник, до октября 1941
• К. В. Волков, майор, с ноября 1941

Ссылки

• [www.soldat.ru/ Справочники на Солдат.ру]
• [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень № 13 артиллерийских, миномётных, зенитно-пулемётных полков и полков ПВО железнодорожных составов входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941-1945]

Отрывок, характеризующий Отдельный гаубичный артиллерийский полк АККУКС

И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.