Офотен

Офотен (норв. Ofoten) — исторический регион (дистрикт) в фюльке Нурланн в Норвегии. Состоит из коммун Тюсфьорд, Балланген, Эвенес, Хьельсунн, Нарвик и Лёдинген. Назван в честь фьорда Офотфьорд, расположенного в центра ландшафта дистрикта. Лофотен характеризуется фьордами окружёнными горами высотой до 1700 м (1900 м возле границы со Швецией) и лесами в низменных районах (ниже 500 м). Граничит с Лофотеном на западе, с фюльке Тромс на севере, Швецией на востоке и Сальтеном на юге.

Название

Дистрикт назван в честь фьорда Ofotfjord (старонорвежский: Ófóti). Значение первого элемента названия неизвестно, окончание происходит от норвежского слова fótr, которое означает стопа.

Старая форма названия могла быть *Úffóti, первый элемент úfr означает филин. Три ответвления фьорда могли быть сравнены с 3 когтями филина.

История

Коммуна Лофотен была образована в 1837 году. Она была разделена в 1884 году на коммуны Анкенес и Эвенес

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Офотен

Эфьорд в Баллангене, к юго-западу от Нарвика, июль 2003 года	Крутая гора Тётта (норв. Tøtta), высотой 1234 м, возвышается из фьорда Румбакен в коммуне Нарвик. В Офотене находится бесчисленное количество гор	Пешеходная тропа на высоте 320 м в Эвенесе

Отрывок, характеризующий Офотен

– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.