Памятный знак городам-побратимам (Ярославль)

Памятный знак
городам-побратимам Ярославля
Знак с передней стороны
Страна	Россия
Город	Ярославль
Координаты	57°37′32″ с. ш. 39°53′04″ в. д.57.62567° с. ш. 39.88438° в. д. / 57.62567; 39.88438
Статус	охраняется государством

Памятный знак городам-побратимам Ярославля. Расположен в Ярославле на площади Волкова возле Знаменской башни.

История создания

Ярославль одним из первых городов России примкнул к движению породнённых городов. В числе двадцати двух городов СССР Ярославль стал членом Всемирной Федерации породнённых городов.

Первым из городов-побратимов Ярославля стал г. Ювяскюля (Финляндия) — 1966 год. С 1970 года развиваются тесные побратимские отношения с французским городом Пуатье. В 1984 году подписано соглашение о дружбе и сотрудничестве Ярославля с городом Коимбра (Португалия), а с 1988 года городами-побратимами Ярославля стали Кассель (Германия) и Берлингтон (США), с 1989 года — Эксетер (Великобритания). Самым молодым побратимом Ярославля стал немецкий город Ханау — 1994 год.

Торжественное открытие состоялось в 1992 году в присутствии мэров городов-побратимов, тогда же были заложены капсулы с землёй из этих городов. В 1996 году знак был перемещён во двор на улице Первомайской около набережной реки Волга. В 2009 году в преддверии 1000-летия Ярославля был возвращён на прежнее место.

Описание памятника

Памятный знак представляет собой огромный валун ледникового происхождения, на котором с лицевой стороны находится табличка с упоминанием городов-побратимов Ярославля. На обратной стороне начертаны названия городов, с которыми у Ярославля сложились братские отношения и указано расстояние до них.

Источники

• Жельвис В. И. Прогулки по Ярославлю: Путеводитель. — Ярославль: Верхняя Волга, 2001

Отрывок, характеризующий Памятный знак городам-побратимам (Ярославль)

Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.