Пандарей
Пандарей (др.-греч. Πανδάρεος) — персонаж древнегреческой мифологии[1]. Родом из Милета (либо из Милета на Крите), сын Меропа[2] и горной нимфы (ореады), супруг Гармофои, отец Аэдоны, Клеоферы и Меропы.
Известен как похититель из храма Зевса на Крите сторожившей его золотой собаки, которую он передал Танталу и Плутосу на сохранение. Когда он явился в Сипил и попросил собаку обратно, Тантал поклялся Гермесу, что не брал.
Когда Зевс потребовал обратно похищенное, Пандарей бежал в Афины, а оттуда в Сицилию, где и погиб, с женой. Зевс превратил Пандарея в камень[3].
Дочери его Камиро и Клития (либо Меропа и Клеодора), оставшись сиротами, были воспитаны Афродитой и получили божественные дары от Афины, Геры, Артемиды и самой Афродиты. Но эринии, восстановительницы законов природы, послали на девушек, высоко одаренных красотой и добродетелями, гарпий и преследовали их до смерти. Этот эпизод упомянут в «Одиссее» (XX 66-78), однако имена там не названы. Изображены на картине Полигнота в Дельфах[4].
Также Пандарей. — у Гомера отец Аэдоны[5], отождествляется с предыдущим. Согласно рассказу Антонина Либерала, он происходил из Эфеса. Его жена Алкиона, отец Аэдоны и Хелидониды. Когда его дочери стали птицами, он превратился в морского орла[6].
Напишите отзыв о статье "Пандарей"
Примечания
Отрывок, характеризующий Пандарей
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
