Песков, Василий Михайлович

Василий Михайлович Песков
Дата рождения:	14 марта 1930(1930-03-14)
Место рождения:	Орлово, Рождественско-Хавский район, Центрально-Чернозёмная область, РСФСР, СССР
Дата смерти:	12 августа 2013(2013-08-12) (83 года)
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Род деятельности:	прозаик, журналист, тележурналист, телеведущий, фотокорреспондент, путешественник
Язык произведений:	русский
Премии:
Награды:

Васи́лий Миха́йлович Песко́в (14 марта 1930 — 12 августа 2013) — советский писатель, журналист и фотокорреспондент, тележурналист. Ведущий программы «В мире животных» (1975—1990), путешественник. Лауреат Ленинской премии (1964) и премии Правительства Российской Федерации 2013 года в области средств массовой информации (посмертно).

Биография

Родился 14 марта 1930 года в селе Орлово Рождественско-Хавского (ныне — Новоусманского) района Центрально-Чернозёмной (ныне — Воронежской) области в семье машиниста и крестьянки.

После окончания школы и воронежской школы киномехаников (ныне — Воронежский промышленно-гуманитарный колледж) работал пионервожатым, шофёром, киномехаником. В юности увлёкся фотографированием природы.

В 1953 году начал работать в воронежской газете «Молодой коммунар» сначала фотографом, а после успешной публикации первого очерка — «Апрель в лесу» — штатным корреспондентом.

В 1956 году отправил несколько своих статей в «Комсомольскую правду», после чего был приглашён на работу в Москву.

С 1956 года — обозреватель газеты «Комсомольская правда». Являлся постоянным автором рубрики «Окно в природу».

Первая книга очерков вышла в 1960 году.

С 1975 по 1990 год вёл телевизионную передачу «В мире животных» вместе с Николаем Дроздовым.

Скончался 12 августа 2013 года в Москве в возрасте 83-х лет. По завещанию Василия Михайловича его тело кремировали, а прах был развеян над полем в Воронежской области в селе Орлово, на его родине 20 сентября, на 40-й день смерти. Поле, над которым был развеян прах, находится на опушке леса, рядом с камнем, который ещё при жизни Василий Михайлович привёз из Мордовии. На этом камне написаны его слова «Главная ценность в жизни — сама жизнь».

Награды

• Ленинская премия (1964) — за книгу «Шаги по росе».
• орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (5 мая 2003 года) — за большой вклад в развитие отечественной журналистики.
• премия Правительства Российской Федерации 2013 года в области средств массовой информации (посмертно) (17 декабря 2013 года) — за персональный вклад в развитие средств массовой информации.

Библиография

• Записки фоторепортёра (1960)
• Шаги по росе (1963, 1982) — Ленинская премия по литературе 1964 г.
• В гостях у Шолохова
• Ждите нас, звезды (1963)
• Белые сны (1965)
• Он был разведчиком (1966)
• Край света (1967)
• Путешествие с молодым месяцем (1969)
• Ржаная песня (1971)
• Отечество (1972)
• Земля за океаном (в соавт. с Б. Стрельниковым, 1975, 1977, 2007)
• Речка моего детства (1978, 1993)
• Птицы на проводах (1982) — книга об экологии, с главой о людях, неразрывно связанных с природой (Джой Адамсон, Альфред Брем, Эрнест Сетон-Томпсон, Дмитрий Павлович Зуев, Борис Николаевич Вепринцев)
• Таёжный тупик. — М.: Правда, 1983 (документальная повесть о семье отшельников Лыковых)
• В гостях и дома (1985)
• Все это было… (1986, 2000)
• Дом с петухом (1987)
• Проселки (1988) (Серия «Отечество»)
• Сестра Аляска: к 250-летию открытия Аляски русскими мореходами (1991)
• Плата за выстрел
• Аляска больше, чем вы думаете (1994)
• Русский след: Охотоморье, Камчатка, Командорские острова, Аляска, Алеутские острова (в соавт. с М. Жилиным, 1994)
• Странствия (1991, 1999, 2006)
• Окно в природу (В 2 книгах, 2001; в 7 книгах, 2010)
• Война и люди (2010)
• Любовь — фотография: что, где, почему и как я снимал (2011)

Память

В 2016 году его именем назван один из островов Большой Курильской гряды.

Ссылки

• [faces.ng.ru/characters/2001-04-26/5_nature.html Путь Василия Пескова начинался с расширенных подписей под собственными черно-белыми фотографиями…]
• [publ.lib.ru/ARCHIVES/P/PESKOV_Vasiliy_Mihaylovich/_Peskov_V.M..html Василий Михайлович Песков на сайте «Публичная литература»]
• [shpilenok.livejournal.com/194917.html Имя Василия Михайловича Пескова присвоено Воронежскому заповеднику]
• «Природный журналист» (беседа с писателем Михаилом Федоровым о жизни и творчестве Василия Пескова), газета «Берег», 19 сентября 2013 г., Воронеж.
• Он завещал развеять свой прах над Воронежской землей, газета «За изобилие», № 122—123 (1382—1383), 24 сентября 2013 года, г. Россошь.

Отрывок, характеризующий Песков, Василий Михайлович

Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.