Пинчот, Гиффорд

Гиффорд Пинчот
Gifford Pinchot
Род деятельности:	лесник, политик и чиновник
Дата рождения:	11 августа 1865(1865-08-11)
Место рождения:	Симсбури, Коннектикут
Дата смерти:	4 октября 1946(1946-10-04) (81 год)
Место смерти:	Пайк (округ, Пенсильвания), Пенсильвания
Автограф:

Гиффорд Пинчот (англ. Gifford Pinchot; 11 августа 1865 года, Симсбури (англ. Simsbury), Коннектикут, США — 4 октября 1946 года, Пайк, Пенсильвания, США) — американский лесник, политик и чиновник; член Национальной лесной комиссии, основанной Национальной академией наук (1896); первый руководитель Лесной службы США (англ. United States Forest Service) с 1905 года до 1910 года; создатель и первый президент Национальной ассоциации охраны природы (1910—1925); основатель вместе с другом Генри Грейвсом Школы лесного управления при Йельском университете, где преподавал с 1903 по 1936 год; губернатор штата Пенсильвания (1923—1927 и 1931—1935); большую часть жизни состоял членом Республиканской партии США, хотя на короткий период становился членом Прогрессивной партии; в последние годы жизни был советником президента Франклина Рузвельта.

Пинчот известен реформирование сферы управления и развития лесов в США и своей пропагандой сохранения, планируемого использования и восстановления природных ресурсов, называя это «искусством разностороннего использования лесных продуктов на пользу человека».

Пинчот ввёл термин «этика сохранения» («консервационная этика» — англ. conservation ethic) по отношению к природным ресурсам.

Он был первым, кто научно обосновал и продемонстрировал практичность и экономическую выгоду управления лесами с непрерывной рекультивации, выведя сферу сохранения лесов в один из основных приоритетов США. Был сторонником общенационального федерального подхода к использованию природных ресурсов, в то время как оппоненты предлагали либо региональный подход, либо свободу частного предпринимательства.

В его честь названы памятники природы — Национальный парк Гиффорда Пинчота (англ. Gifford Pinchot State Park) Национальный лес Гиффорда Пинчота (англ. Gifford Pinchot National Forest).

Отрывок, характеризующий Пинчот, Гиффорд

– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.