Писатель и самоубийство
| Писатель и самоубийство | |
| Автор: | |
|---|---|
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: |
1999 год |
| Издательство: |
Захаров |
«Писатель и самоубийство» — книга Григория Чхартишвили, впервые опубликованная в 1999 году, состоящая из двух томов: I часть — «Человек и самоубийство»; II часть — «Писатель и самоубийство».
Книга представляет собой исследование самоубийства как явления, а также рассматривает его через писательские судьбы. Автор проанализировал судьбы более трёхсот литераторов, покончивших собой. Причины самоубийств рассматриваются в религиозных, социологических, философских, географических и профессиональных аспектах. Писательство как таковое признаётся автором опасной профессией. Обобщив философские, искусствоведческие и литературоведческие изыскания Ф. Ницше, Н. Бердяева, В. Даля, Ф. Кафки, М. Бланшо и других, Чхартишвили выделяет[1] несколько феноменов творчества, которые так или иначе могут объяснить причины самоубийства.
- Творчество даёт творящему ощущение высшей свободы;
- Творчество примиряет человека с несимпатичными аспектами бытия;
- Творчество — это попытка смертного победить смерть;
- Творчество — это попытка сделать эфемерное вечным;
- Творчество — это картина, написанная собственной кровью.
Структура книги
Первый том книги, Человек и самоубийство, содержит несколько эссе. Книга подразделяется на две части («Человек и самоубийство» и «Писатель и самоубийство»), каждая из которых в свою очередь подразделяется на несколько разделов.
Второй том, Энциклопедия литературицида, представляет собой справочник с биографическими данными писателей и поэтов, добровольно ушедших из жизни. В большинстве случаев автор приводит возможные причины самоубийства. Сам термин литературицид был введён Артюром Рембо (фр. litteraturecide буквально означает самоубийство посредством литературы).
Автор о своей книге
«Перед вами не научный трактат, а эссе, то есть сочинение исключительно приватное, никоим образом не пытающееся занять место первого русского всеобъемлющего труда по суицидологии».— Григорий Чхартишвили[2]
Напишите отзыв о статье "Писатель и самоубийство"
Примечания
- ↑ Г. Чхартишвили. Писатель и самоубийство / И.Е. Богат. — 2 изд.. — М.: Захаров, 2008. — Т. 1. — С. 300-303. — 463 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-8159-0880-2.
- ↑ Г. Чхартишвили. Писатель и самоубийство / И.Е. Богат. — 2 изд.. — М.: Захаров, 2008. — Т. 1. — С. 8. — 463 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-8159-0880-2.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Писатель и самоубийство
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
