Потеев, Александр Николаевич

Александр Николаевич Потеев
В составе спецназа КГБ СССР "Зенит", Кабул, июль 1979 год
Дата рождения	3 марта 1952(1952-03-03)
Место рождения	Лунинец, Брестская область, Белорусская ССР, СССР
Дата смерти	7 июля 2016(2016-07-07) (64 года)
Место смерти	США
Принадлежность	СССР СССР → Россия Россия → США США
Род войск	КГБ СССР → СВР России
Годы службы	1979—2010
Звание	(лишён)
Награды и премии	(лишён)

Алекса́ндр Никола́евич Поте́ев (3 марта 1952, Лунинец, Брестская область, БССР — 7 июля 2016, США) — бывший полковник Службы внешней разведки Российской Федерации, бежавший в США и причастный к делу разведчиков-нелегалов. Российским судом признан виновным в государственной измене и дезертирстве.

Биография

Родился 3 марта 1952 года в Лунинце в Брестской области, в семье Героя Советского Союза, танкиста, участника Великой Отечественной войны подполковника Николая Павловича Потеева, скончавшегося в 1972 году.

После службы в армии поступил в Минскую школу КГБ СССР, по окончании которой начал карьеру в рядах КГБ СССР в Брестской области. После женитьбы был переведён в аппарат республиканского КГБ и вместе с женой стал жить в Минске, однако официальные представители КГБ Белоруссии опровергают эту информацию.

В 1978 году (по другим данным — в 1980 году) получил должность в центральном аппарате КГБ СССР и вместе с семьёй переехал в Москву.

В 1979 году был направлен в Афганистан в составе группы спецназа КГБ «Зенит», а с 1981 года — в кабульской группе спецназа КГБ «Каскад-2». За участие в боевых действиях в составе спецгруппы «Каскад-1» 8 апреля 1981 года был награждён орденом Красной Звезды.

По окончании операции закончил Краснознамённый институт КГБ и работал в ПГУ КГБ СССР, а затем в СВР. Направлен на работу в Посольство СССР в США, а в 1995 году — в Постоянное представительство РФ при ООН в Нью-Йорке.

В 2000 году назначен заместителем начальника Управления «С» (нелегальная разведка), в котором возглавлял 4-й (американский) отдел.

25 января 2003 года в квартиру Потеева в Москве на Крылатских холмах в 07:50, представившись работниками милиции, ворвались трое неизвестных в камуфляже и масках, которые избили его и сына, а также похитили 3 300 долларов и 30 тысяч рублей. Найти преступников не удалось. Как считает один из источников «Росбалта», это нападение являлось одним из этапов по вербовке полковника со стороны американских спецслужб, продемонстрировавших, что он, несмотря на ответственный пост, не защищён.

В июне 2010 года по поддельному паспорту на фамилию «Дудочкин» выехал из России (через Белоруссию, Украину и Германию) в США, за несколько дней до начала июньского визита в Вашингтон президента РФ Дмитрия Медведева. При этом утверждается, что «уход» Потеева организовала американская сторона, опасаясь его разоблачения. Выяснилось, что руководство СВР фактически «проморгало» тот факт, что дочь Потеева Маргарита давно живёт в США. В США также долгое время проживала его жена.

Примерно за год до ареста российских разведчиков Потееву предлагали повышение по службе, но тот отказался (по мнению журналистов, опасаясь обязательной проверки на детекторе лжи). Незадолго до ареста разведчиков сын Потеева, работавший в ФГУП «Рособоронэкспорт», спешно перебрался из России в Америку. Американцы опасались, что после бегства Потеева в СВР заподозрят предательство и начнут выводить своих людей из США, поэтому власти США начали аресты разведчиков. В числе выданной Потеевым информации — личное дело ценного нелегального сотрудника генерала СВР Михаила Васенкова, что является беспрецедентным случаем в истории российской разведки.

По словам двух неназванных источников «Новой газеты», полковник Потеев в США занимался отмыванием денег российских чиновников и бизнесменов.

Местонахождение Потеева до настоящего времени не установлено, по неизвестным причинам в розыск он объявлен не был. Ряд экспертов указывают на противоречивость сведений о побеге Потеева, а также о работе следственного комитета.

Уголовное дело

3 мая 2011 года следственное управление ФСБ России завершило расследование уголовного дела N 31/99/0002-10 в отношении Потеева, а 16 мая в Московском окружном военном суде (МОВС) начался заочный судебный процесс по обвинению его в государственной измене (статья 275 УК РФ) и дезертирстве (ст.338 ч.1 УК РФ). 25 мая на заседании суда жена Потеева дала свидетельские показания, заявив, что не знает, где находится её супруг (её интересы в суде представлял адвокат Дмитрий Михайлов).

27 июня 2011 года на основании материалов, подготовленных государственным обвинителем Владимиром Харитоновым, Московский окружной военный суд заочно приговорил Потеева к 25 годам лишения свободы в колонии строгого режима, лишил воинского звания «полковник» и государственных наград. Кассационная жалоба адвоката Андрея Кучерова была рассмотрена в Военной коллегии Верховного суда России, приговор оставлен без изменения.

Сообщения о смерти

В июле 2016 года «Интерфакс» со ссылкой на свои источники сообщил о смерти бывшего полковника. Другой источник «Интерфакса» также сообщил, что такая информация была получена из-за рубежа, но не исключил, что это может быть «дезинформация, направленная на то, чтобы о предателе просто забыли».

Семья

• Жена — Марина Владимировна Потеева (1951 г. р.). В 2011 году находилась в России.
• Дочь — Маргарита Александровна Потеева (1979 г.р.). В 2001 году будучи учащейся Международного университета в Москве была приглашена на работу в московское представительство корпорации «Американские советы по международному образованию» (American Councils for International Education), а вскоре после этого ей предложили работу в США.
• Сын — Владимир Александрович Потеев (1982 г.р.). Закончил Международный университет в Москве. С 2005 года работал в ФГУП «Рособоронэкспорт».

Оценки и мнения

Мнения о личных качествах Потеева, публиковавшиеся в прессе, противоречивы. С одной стороны, сослуживцы и знакомые бывшего офицера называли его очень исполнительным сотрудником, который «всегда легко находил общий язык с начальством», что способствовало его быстрому карьерному росту, а также подчёркивали его эрудированность и чувство юмора. Однако в СМИ можно встретить отзывы о Потееве как о человеке, который «был чрезвычайно неприятен в общении», а также сведения, что он «очень любит деньги и очень любит выпить».

Бывший российский разведчик-нелегал Андрей Безруков об А. Н. Потееве:

— Что бы вы ему сказали, если бы встретили?

— Вы знаете, я бы ему ничего не сказал. Незачем. По-моему, ему до конца жизни и так будет достаточно паршиво. Предательство, как язва: если она в тебе есть, она тебя съест. Нельзя сохранить какой-то эмоциональный баланс в жизни, когда понимаешь, что кого-то предал или убил. А его отец был Героем ­Советского Союза. Он предал не только себя — он убил память своих родителей. Какие бы деньги ему ни платили, я согласен с Владимиром Владимировичем Путиным, который сказал, что его жизни трудно завидовать. Он или сопьётся, или его просто тоска съест: просыпаться каждое утро и помнить о том, что ты сделал. Вы знаете, в ЦРУ и ФБР предательству Потеева очень рады, но к самим предателям отношение, как и везде, мерзкое. <…> Это тот человек, для которого Родина и разведка были второстепенными вещами, а значит, разменной монетой. <…> Моим впечатлением о предателе Потееве было как раз то, что он слаб как профессионал. В разведке оказался случайным человеком, и вот вам результат.

Ссылки

• Глазова А. В. [topwar.ru/64238-i-odin-v-pole-voin-esli-znaesh-ispanskiy.html И один в поле воин, если знаешь испанский…]
• [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9776 Биография отца Потеева]

Отрывок, характеризующий Потеев, Александр Николаевич

– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.