Президент Конфедеративных Штатов Америки

Президент Конфедеративных Штатов Америки англ. President of the Confederate States of America
Большая печать КША
Должность появилась	18 февраля 1861 (временно) 22 февраля 1862
Первый в должности	Джефферсон Дэвис
Последний в должности	Джефферсон Дэвис
Должность упразднена	10 мая 1865

Президент Конфедеративных Штатов Америки (англ. President of the Confederate States of America) — глава государства и глава правительства Конфедеративных Штатов Америки — де-факто независимого государства, существовавшего в период с 1861 по 1865 год в Северной Америке на большей части территории современных юго-восточных штатов США. Первым и единственным президентом КША был Джефферсон Дэвис, занимавший этот пост с 18 февраля 1861 по 10 мая 1865 года (вице-президентом в это время был Александр Стивенс). Хоуэлл Кобб, как президент Временного Конфедеративного конгресса, хоть и был, по сути, высшим лицом в Конфедерации перед выборами президента, никогда не носил этот статус.

Порядок выборов

Согласно конституции КША, избирается президент Конфедерации практически так же, как и президент США. Он выбирается коллегией выборщиков от каждого штата Конфедерации. Президентом могло стать лицо, родившееся в конфедеративных штатах или в других штатах США, но непрерывно проживающий 14 лет в Конфедерации, и имеющий возраст более 35 лет.

Вместе с президентом выбирается вице-президент, при этом президент и вице-президент не могут представлять один и тот же штат.

Первые и единственные выборы состоялись 6 ноября 1861 года; Джефферсон Дэвис был выбран президентом на безальтернативной основе: за него отдали свои голоса все 109 членов коллегии выборщиков.

Вступление в должность

Официальным вступлением в должность президента является инаугурация, определённая конституцией КША. Формулировка присяги, которую произносит избранный президент, практически совпадает с присягой президента США (ст. II, раздел 1, п. 10):

Я торжественно клянусь (или обещаю), что буду добросовестно исполнять должность президента Конфедеративных Штатов, и в полную меру сил своих буду поддерживать, охранять и защищать Конституцию Конфедерации.

Торжественная церемония инаугурации проходила в столице Алабамы городе Монтгомери 18 февраля 1861 года. Присягал Джефферсон Дэвис на Алабамской библии. После прочтения слов присяги он, как и почти каждый президент Соединенных Штатов, добавил слова «Да поможет мне Бог».

Полномочия и обязанности

Президент Конфедерации получал, по сути, полномочия президента Соединенных Штатов. Хотя у него не было непосредственно законодательной инициативы, он получил право назначать членов Верховного суда Конфедеративных Штатов, послов, членов кабинета министров и других должностных лиц исполнительной власти с одобрения Сената. Президент имел право вето на законы, принятые Конгрессом; но в то же время мог быть отрешен Конгрессом за измену, взяточничество или другие серьёзные преступления.

Президент также являлся Верховным главнокомандующим армии Конфедерации.

Отличия от президента США

Несмотря на большое сходство между президентом Конфедерации и президентом США, между ними существовал ряд отличий:

• Президент США избирался сроком на 4 года, и конституционно количество сроков переизбирания не ограничивалось (до принятия 22-й поправки к конституции в 1951 году), однако по негласной традиции президенты на больше, чем два срока не избирались. Президент Конфедерации избирался сроком на шесть лет без права переизбирания.
• Президент конфедераци мог накладывать вето на отдельные части закона, не отвергая его целиком.

Список президентов

Партии:      Демократическая партия США

№	Фото	Президент	Начало срока	Конец срока	Партия	Вице-президент
и. о.		Хоуэлл Кобб	4 февраля 1861 года	18 февраля 1861 года	Демократическая партия	—
1		Джефферсон Дэвис	18 февраля 1861 года	10 мая 1865 года	Демократическая партия	Александр Стивенс

См. также

• Вице-президент Конфедеративных Штатов Америки
• Конгресс Конфедеративных Штатов Америки

Отрывок, характеризующий Президент Конфедеративных Штатов Америки

– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.