Приморская низменность

Приморская низменность (лит. Pajūrio žemuma, латыш. Piejūras zemiene) — низменность, тянущаяся вдоль большей части прибалтийского побережья Балтийского моря, примерно, от северной части восточного побережья Рижского залива до южного побережья Куршского залива. Внутри неё выделяют несколько более мелких единиц рельефа, какими являются Рижская равнина в районе южного побережья Рижского залива, Нижненеманская низменность в низовьях Немана, Полесская низменность в низовьях р. Дейма и др.

Литва

Расположена между Балтийским морем и западными склонами Жемайтской возвышенности. Рельеф низменности образовался путём продвижения одной из гигантских частей ледника по впадине Балтийского моря и Прегольской низине. В результате ледник покрыл всю нынешнюю территорию Приморской низменности, а также западный склон Жемайтской возвышенности. В дальнейшем, когда ледник начал таять, на стыке Приморской низменности с Жемайтской возвышенностью сформировались приледниковые озёра, которые затем, в результате спускания реками основной водной массы в море, начали постепенно мельчать и исчезать. После окончательного отступления ледника, на его месте осталась моренная равнина с большим количеством овальных пологих холмов, разделяемых понижениями.

Существенное влияние Балтийского моря на местный климат ограничено пределами узкой прибрежной полосы шириной менее 50 км. Для морского климата Приморской низменности характерна мягкая малоснежная зима, и образование устойчивого снежного покрова происходит исключительно у склонов Жемайтской возвышенности и только в холодные зимы. В теплое время года количество осадков колеблется в пределах 450—500 мм, при этом максимум их выпадает осенью. В связи с таким обилием осенних осадков и множества зимних оттепелей режим рек неустойчив, поэтому наводнения, вызываемые осенними ливнями, зачастую сильнее весенних.

Озёр в Приморской низменности мало, наиболее крупными являются Кроку-Ланка и Калотес. Речная сеть достаточно густа, и обеспечивает хороший дренаж всей низменности, успешно препятствуя постепенному заболачиванию. Поэтому наиболее крупные болота расположены только в бессточных котловинах между холмами и долинах некоторых рек. Наиболее крупными реками протекающими по Приморской низменности являются: Миния, Акмяна (в низовьях — Данге) и Швянтойи.

Горизонт почв Приморской низменности в основном формировался на моренных суглинках. Бедные подзолисто-боровые почвы образовались на морских песках. Преобладающими являются дерново-подзолистые, дерново-глеевые и аллювиальные разновидности. Подавляющая часть их обладает повышенной кислотностью и нуждается в известковании.

Леса на низменности встречаются редко. В основном это ольшаники, ельники и приморские боры. Самые крупные лесные массивы расположены на севере низменности, у населённых пунктов Салантай, Дарбенай и Швянтойи.

Отрывок, характеризующий Приморская низменность

– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.