Революционная армия народа (Сальвадор)
Поделись знанием:
К:Политические партии, основанные в 1972 году
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
| Революционная армия народа | |
| исп. Ejército Revolucionario del Pueblo | |
| Лидер: |
Хоакин Вильялобос |
|---|---|
| Дата основания: |
1972 |
| Дата роспуска: |
1995 |
| Идеология: | |
| Партийная печать: |
«Радио Венсеремос» |
«Революционная армия народа» (исп. Ejército Revolucionario del Pueblo, ERP) — одна из пяти левых партизанско-повстанческих организаций Сальвадора, в 1980 году вошедшая в состав «Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти» (ФНОФМ) и принимавшая участие в гражданской войне 1980—1992 года.
Содержание
Создание и структура
ERP возникла в 1971—1972 годы из нескольких молодёжных и студенческих групп, на достаточно разнородной идеологической основе[2] (здесь были молодые христианские демократы, которые под влиянием идей католической «теологии освобождения» эволюционировали влево; коммунисты; троцкисты; ультралевые…).
Организация ориентировалась на опыт латиноамериканских повстанцев (кубинской революции, «тупамарос» в Уругвае и «монтонерос» в Аргентине, СФНО в Никарагуа) и взяла курс на вооружённый захват власти уже в начале 1970-х годов. В ожидании скорого взрыва классовых противоречий она сосредоточила свои усилия на создании военного аппарата. Однако милитаристский уклон изолировал ERP не только от общества, но и от политической жизни вообще.
В 1975 году, когда ERP начала вооружённую борьбу, от сторонников «прагматического милитаризма» откололись «политики», начавшие ориентироваться на социал-демократическую программу. Они создали политическую организацию «Национальное сопротивление» (RN) и собственную военизированную структуру — «Вооружённые силы национального сопротивления» (FARN).
В 1977 году, на I-м съезде ERP приоритеты политики были пересмотрены, образовано «политическое крыло» движения — «Партия сальвадорской революции» (PRS), которому были подчинены боевые структуры. Ещё одним общественно-политическим объединением сторонников движения стала организация «Народные лиги 28 февраля» (LP-28)[2][3].
В январе 1980 года PRS — ERP присоединилась к соглашению о единстве действий, которое в декабре 1979 года заключили представители трёх революционных организаций: «Народные силы освобождения имени Фарабундо Марти» (FPL), «Вооружённые силы национального сопротивления» (FARN) и Коммунистической партии Сальвадора (PCS). Совместно ими была разработана программная платформа будущего революционного правительства страны, а согласование позиций по основным вопросам военного, политического, национального и международного характера позволило к маю 1980 года создать общее военное командование (Direccion Revolucionario Unificada — Объединённое революционное руководство). Позже, в декабре 1980 года к соглашению присоединилась и «Революционная партия центральноамериканских трудящихся» (PRTC, троцкистской ориентации).
Наконец, 11 октября 1980 года был создан единый Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (ФНОФМ), в состав которого вошли силы ERP.
ERP в ходе гражданской войны (1980—1992)
В течение гражданской войны 1980—1992 годов ERP наиболее активно действовала в северо-восточной части страны, где имела наибольшее число сторонников[4]. Именно в зоне ответственности ERP находилась радиостанция ФНОФМ «Радио Венсеремос».
Оценки общей численности активистов ERP в период гражданской войны варьируются в достаточно широких пределах. В целом, по численности ERP являлась второй из пяти организаций ФНОФМ, по состоянию на 1990 год общую численность её вооруженных формирований оценивали в 4 тыс. бойцов[5].
Структура вооруженных сил ERP
- «Национальное руководство» — высшее военно-политическое руководство организации;
- «силы специального назначения» (FES) — в 1980—1982 годы было сформировано первое подразделение из 12 человек, впоследствии — батальон специального назначения «Comandante Manglio Armijo» (TECMA) из 240 «коммандос»
- «стратегические мобильные силы»:
- бригада «Rafael Arce Zablah» (BRAZ)
- батальон «Amilcar Hernandes» (BAH)
- батальон «Augustin Ticas» (BAT)
- батальон «Bruno Caballero» (BBC)
- батальон «Juan Carlos» (BJC)
- «рабочий батальон» (BTH)
- «партизанские отряды» и «народная милиция»
После подписания мирных соглашений в 1992 году вооружённые формирования ERP были демобилизованы.
Раскол 1994 года и самороспуск
В начале декабря 1994 года[6], после выборов в Законодательную Ассамблею часть активистов ERP и RN покинула ФНОФМ и образовали независимую «Демократическую партию» (Partido Democrata) — которая вскоре прекратила своё существование, а большая часть её рядовых членов вернулись в ряды ФНОФМ.
В 1995 году структуры ERP в составе ФНОФМ заявили о своем самороспуске. Тем не менее, структура по-прежнему существует внутри ФНОФМ как неформальная фракция или тенденция (аналогично другим организациям), однако относительное влияние её упало вследствие раскола в её руководстве в середине 90-х годов.
Хронология деятельности
- 2 марта 1972 года — первое публичное заявление о существовании организации, которая взяла на себя ответственность за убийство двух национальных гвардейцев в Сан-Сальвадоре.
- 10 мая 1975 года, в результате внутреннего конфликта в партии (расстрелян по обвинению Хоакином Вильялобосом в шпионаже в пользу одновременно ЦРУ и кубинских коммунистов) погиб один из основателей ERP, поэт-коммунист Роке Дальтон.
- 26 сентября 1975 года, «операция Эль Кармен» — одна из первых боевых операций ERP, целью которой являлся захват трех винтовок у национальных гвардейцев из гарнизона в селении Эль-Кармен департамента Ла-Уньон. В операции участвовали 14 боевиков ERP в составе двух боевых групп: первая, под руководством А. Г. Мартинес, должна была захватить комендатуру, вторая — перерезать телефонную связь, чтобы исключить прибытие подкрепления. В ходе операции были убиты комендант, три полицейских и три боевика ERP[7].
- в первой половине 1976 года полицией были арестованы несколько лидеров ERP, в том числе Соня Рамирес («Мирейя»), Хуан Хосе Янес («Валье») и Ана Гуадалупе Мартинес («Хосефина»). После ареста «Валье» стал предателем и начал выдавать известных ему участников организации; «Мирейя» также некоторое время сотрудничала с полицейскими, однако в октябре 1976 года (после погрома в здании Национального университета) она плюнула в следователя и была застрелена в здании Национальной полиции. Аресты и обыски привели к снижению активности ERP.
- 23.01.1977 года — столкновение боевиков ERP с полицейскими на рынке «Модело», где была взорвана «пропагандистская бомба» (специализированное взрывное устройство малой мощности, снаряженное листовками).
- 23.01.1977 — боевики ERP захватили директора сальвадорского управления по туризму Роберто Пому и застрелили трех его телохранителей. В обмен на заложника полиция освободила из заключения и обеспечила вылет в Алжир А. Г. Мартинес и ещё одному активисту ERP.
- 12 декабря 1979 — взрыв бомбы у здания посольства Израиля в Сальвадоре, зданию причинены повреждения[8]
- 12.04.1981 — взрыв в гараже здания Национальной полиции. Сержант полиции Хосе Мендоса (тайный сторонник ФНОФМ) в сопровождении двух «коммандос» ERP запарковал свою заминированную машину возле бронетранспортёра UR-416, а «пассажиры» заминировали стоявший рядом броневик «Mazinger» и покинули это место. После взрыва «Mazinger» был уничтожен, UR-416 и несколько автомашин полиции — повреждены, сгорела заправка, а также было ранено 10 полицейских[9].
- 27.01.1982 — шесть «коммандос» ERP проникли на авиабазу Илопанго, уничтожив подрывными зарядами шесть вертолетов UH-1H, пять реактивных истребителей-бомбардировщиков MD.450 «Ураган» и три самолета C-47, при взрыве ещё 7 самолетов и вертолетов получили повреждения[9].
- в мае 1984 года ERP провела атаку казарм 3-й армейской бригады в городе Сан-Мигель.
- 23.10.1984 — в окрестностях города Перкин взрывом мощного фугаса (вмонтированного в радиопередатчик станции «Радио Венсеремос»)[10] был взорван в воздухе армейский вертолёт UH-1H (серийный номер 5965, бортовой номер 284), погибли 14 человек — 11 военнослужащих сальвадорской армии (в том числе, командир 3-й армейской бригады полковник Доминго Монтерроса и ещё два офицера) и журналист[11].
- в ночь с 25 на 26 марта 1984 — диверсанты ERP скрытно установили мину на взлетно-посадочной полосе аэродрома Сан-Мигель, взрывом которой был уничтожен транспортный самолет C-123K (серийный номер 20128, бортовой номер FAS 120), получили ранения два члена экипажа.
- 10.10.1985 — 150 «коммандос» ERP при поддержке 350 бойцов регулярных сил из бригады BRAZ атаковали учебный центр правительственных войск (CEMFA) в Ла-Уньон, в котором находилось 1200 военнослужащих (в основном, новобранцы, проходившие курс обучения). Атака прошла успешно, были захвачены трофеи, но при отходе бригада BRAZ была атакована прибывшими подкреплениями — парашютно-десантным батальоном правительственных сил при поддержке авиации, и понесла тяжелые потери.
- 19.06.1986 — «коммандос» ERP провели второй штурм казарм 3-й армейской бригады в городе Сан-Мигель, в ходе которого было убито и ранено до 120 солдат правительственных сил.
- апрель 1989 - в центре Сан-Сальвадора взрывом бомбы, брошенной на крышу бронированного автомобиля, был убит генеральный прокурор страны Хосе Роберто Гарсиа Альварадо (Jose Roberto Garcia Alvarado) и ранен один из двух находившихся с ним в машине телохранителей[12]
- 28.11.1989 — четверо «городских коммандос» ERP застрелили бывшего председателя Верховного Суда страны, представителя консервативных политических кругов Франсиско Хосе Гуэрреро (Fransisco Jose Guerrero), ответным огнём телохранителей был убит один из нападавших[13].
Напишите отзыв о статье "Революционная армия народа (Сальвадор)"
Примечания
- ↑ Политические партии: справочник / под общ. ред. В.В. Загладина и Г.А. Киселёва. М., Политиздат, 1981. стр.318
- ↑ 1 2 А. В. Барышев. Сальвадор: «две войны». М., «Международные отношения», 1985. стр.29-31
- ↑ М. Ф. Горнов, В. Г. Ткаченко. Латинская Америка: опыт народных коалиций и классовая борьба. М., Политиздат, 1981. стр.154-155
- ↑ Jose Angel Moroni Bracamonte, David E. Spencer. Strategy and Tactics of the Salvadoran FMLN Guerillas: last battle of the Cold War, blueprint for future conflicts. Westport, Praeger Publisher, 1995. p.4, 7, 16, 44, 93
- ↑ полковник В. Володин. Очаги антиправительственных выступлений в Латинской Америке // журнал «Зарубежное военное обозрение» № 2, 1991 г.
- ↑ Tracy Wilkinson. [articles.latimes.com/1994-12-07/news/mn-5965_1_opposition-party Salvadoran opposition party breaks up. Latin America: bitter split of ex-rebels echoes crisis within the political left throughout region.] // «Los Angeles Times» от 7 декабря 1994
- ↑ А. Г. Мартинес. Тайные тюрьмы Сальвадора / Ш. Х. Хандаль. Мы победим!; А. Г. Мартинес. Тайные тюрьмы Сальвадора. М., «Прогресс», 1984. стр.128-129
- ↑ Israeli embassy bombed in Salvador // «The Free-Lance Star» (Fredericksburg, Virginia) vol.95, No.292 от 13 декабря 1979, стр.44
- ↑ 1 2 David E. Spencer. From Vietnam to El Salvador: The Saga of the FMLN Sappers and Other Guerrilla Special Forces in Latin America. Westport, Praeger Publisher, 1996. p.78-79
- ↑ [www.apn-spb.ru/publications/comments8753.htm Александр Сивов. Сальвадор как лаборатория «войны малой интенсивности» — 2 // «АПН Северо-Запад» от 30.05.2011]
- ↑ Bomb Concealed in a Radio Is Blamed in Salvador Crash // «The New York Times» от 07 марта 1985
- ↑ Eda Chavez. [www.upi.com/Archives/1989/04/19/Salvadoran-attorney-general-assassinated/7728608961600/ Salvadoran attorney general assassinated] // UPI от 19 апреля 1989
- ↑ [www.nytimes.com/1989/11/29/world/prominent-rightist-slain-in-el-salvador.html?scp=1&sq=El%20Salvador%20Roberto%20Garcia%20Alvarado&st=cse Lindsey Gruson. Prominent Rightist Slain in El Salvador // «The New York Times» от 29 ноября 1989]
Литература и источники
- [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,1074969,00.html Ricardo Chavira. El Salvador: Inside Guerrilla Territory // «Time» от 20 января 1986]
- David E. Spencer. From Vietnam to El Salvador: The Saga of the FMLN Sappers and Other Guerrilla Special Forces in Latin America. Westport, Praeger Publisher, 1996.
Отрывок, характеризующий Революционная армия народа (Сальвадор)
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
