Родаль, Вебьёрн

</table> Вебьёрн Родаль (норв. Vebjørn Rodal, 16 сентября 1972 Беркок, Реннебу, Норвегия) — норвежский бегун на средние дистанции, олимпийский чемпион Игр в Атланте в беге на 800 метров, бронзовый призёр чемпионата Европы по лёгкой атлетике в Гётеборге.

Карьера

Родаль родился и вырос в городе Беркок в губернии Сёр-Трёнделаг. На международных соревнованиях дебютировал в 1992 году на Олимпийских играх в Бареслоне, где дошёл до полуфинала в беге на 800 метров. Первую медаль на международных соревнованиях завоевал в 1995 году на чемпионате Европы по лёгкой атлетике в Гётеборге. Главная победа в карьере Родаля случилась на Олимпийских играх в Атланте в 1996 году, где он завоевал олимпийское золото. В финальном забеге Родаль догнал большую часть группы на втором круге, вырвался вперёд перед последним виражём и первым пересёк финишную черту.

На Олимпийских играх в Сиднее в 2000 году, Родаль выступил неудачно, показав только восьмой результат в своём полуфинале. После этих Игр он завершил международную карьеру, но по прежнему иногда выступал на национальных соревнованиях.

Ссылки

• [www.iaaf.org/athletes/biographies/letter=0/athcode=9321/index.html/ Профиль на сайте ИААФ]

Вебьёрн Родаль
Общая информация
Полное имя	Vebjørn Rodal
Дата и место рождения	16 сентября 1972(1972-09-16) (51 год) Беркок, Реннебу, Норвегия
Гражданство	Норвегия Норвегия
Спортивная карьера	1991 - 2003
Личные рекорды
400 м	46,56
800 м	1:42.58 NR
1000 м	2:16.78 NR
1500 м	1:37,57
Личные рекорды в помещении
600 м	1:15,86 NR
800 м	1:46,28 NR
Международные медали
Олимпийские игры Золото Атланта 1996 800 метров Чемпионаты мира Бронза Гётеборг 1995 800 метров Чемпионаты Европы Серебро Хельсинки 1994 800 метров Чемпионаты Европы в помещении Бронза Валенсия 1998 800 метров
Последнее обновление: 18 февраля 2012</small>

Отрывок, характеризующий Родаль, Вебьёрн

Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.