Роман и Франческа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Роман и Франческа
Жанр

мелодрама, военный фильм

Режиссёр

Владимир Денисенко

Автор
сценария

Александр Ильченко

В главных
ролях

Павел Морозенко
Людмила Гурченко

Оператор

Франциск Семянников

Композитор

Александр Билаш

Кинокомпания

Киностудия им. А. Довженко

Длительность

90 минут

Страна

СССР

Год

1960

IMDb

ID 0314588

К:Фильмы 1960 года

Роман и Франческафильм советского режиссёра Владимира Денисенко, снятый в 1960 году в жанре мелодрамы. Премьера состоялась 16 марта 1961 года.





Сюжет

В итальянский порт пришёл торговый советский корабль «Тарас Шевченко». Моряк Роман (актёр Павел Морозенко) сошёл на берег. На одной из площадей он услышал пение. Это пела Франческа (актриса Людмила Гурченко). Моряк был восхищен её голосом и красотой. Долго бродили они в тот день по старинным улицам и площадям. А наутро началась война. Советскому судну нужно было срочно возвращаться на родину. Трудно было расставаться влюблённым, но они верили, что обязательно встретятся.

На пути домой фашисты потопили наше судно. Спастись удаётся только боцману и Роману. На берегу их приютили простые люди. Они становятся участниками движения Сопротивления. После гибели боцмана о судьбе Романа ничего не было известно. Франческа считала его погибшим...

Но вот закончилась война. И снова советское судно заходит в знакомый порт. За время короткой стоянки Роману нужно найти Франческу. Отыскать её ему помогают друзья по партизанскому отряду. Они увидели друг друга, но времени уже не оставалось: корабль уходил на родину. У мола его провожала Франческа. Встретится ли она с Романом снова?

Создатели

В ролях

ссылки

Напишите отзыв о статье "Роман и Франческа"

Отрывок, характеризующий Роман и Франческа

Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.