Рубанчик, Яков Осипович
Поделись знанием:
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
(перенаправлено с «Рубанчик Яков»)
| Яков Осипович (Иосифович) Рубанчик | |
 | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Учёба: | |
| Работал в городах |
Ленинград и других |
Яков Осипович (Иосифович) Рубанчик (4 июня 1899, Таганрог — 1948, Ленинград) — советский архитектор, художник.
Содержание
Биография
Яков Осипович Рубанчик родился в Таганроге в семье фотохудожника и владельца фотоателье Иосифа Абрамовича Рубанчика и Надежды Борисовны Минкус (1868—1942, сестры архитектора А. Б. Минкуса)[1]. Сестра — Евгения Осиповна Рубанчик (её дочь — архитектор Елена Михайловна Свердлова)[2]. Дядя — архитектор Ф. А. Троупянский.
Учился в Таганрогской мужской гимназии[3].
Окончил архитектурный факультет Высшего художественно-технического института (бывш. Академии Художеств) в 1928.
- 1930—1931 гг. член ленинградской группы Объединения архитекторов-урбанистов (АРУ)[4].
- В конце 1920-х гг. работал над проектами фабрик-кухонь
- 1933—1941 гг. возглавлял мастерскую № 1 института «Гипрогор»
- С 1944 г. возглавлял проектную мастерскую № 4 института «Ленпроект», где занимался разработкой проектов застройки Выборгской стороны
Основные работы
- Монумент Революции в Одессе (1919),
- Проект реконструкции Приморского бульвара в Одессе (1919),
- Монумент Ленину в Одессе (1925),
- Проект реконструкции Привокзальной площади в Сочи (1930-е гг.),
- Фабрики-кухни Василеостровского, Невского, Выборгского и Кировского районов в Ленинграде (совместно с А. К. Барутчевым, И. А. Гильтером и И. А. Меерзоном (1928—1931)
- Дом-коммуна в переулке Матвеева (совместно с И. А. Меерзоном)
- Универмаг у Нарвской заставы в Ленинграде (1929),
- Ботанический музей Академии Наук СССР в Ленинграде (1930 г.; конкурс).
- Дом Красной армии и флота в Кронштадте (1933—1934 гг.; конкурс закрытый, III-й тур; соавторы: А. К. Барутчев, И. А. Гильтер, И. А. Меерзон)
- Комплекс Академии наук СССР в Москве (1934 г.; конкурс закрытый; соавторы: А. К. Барутчев, И. А. Гильтер, И. А. Меерзон)
- Жилой дом для специалистов. Ленинград, Кронверкский пр., 65А.
- Театр в Сочи — Мацесте (1934 г.; соавторы: А. К. Барутчев, И. А. Гильтер, И. А. Меерзон)
- Центральный парк культуры и отдыха на Крестовском острове в Ленинграде (конкурс всесоюзный; 4-я премия; соавторы: А. К. Барутчев, И. А. Гильтер, И. А. Меерзон)
- Дом национальных искусств Дагестанской АССР в Махачкале (1936 г.; соавторы: А. К. Барутчев, И. А. Гильтер, И. А. Меерзон)
Напишите отзыв о статье "Рубанчик, Яков Осипович"
Литература
- Неизвестный Ленинград. 20 шедевров архитектуры конструктивизма: Каталог выставки в Государственном музее истории Санкт-Петербурга / Авторы текстов: Ксения Александрова, Мария Макагонова. — СПб.: ГМИСПб, 2004. — 60 с. — ISBN 5-902671-07-8
- Архитектурная графика эпохи конструктивизма в собрании Государственного Музея истории С.-Петербурга : Каталог / Авт.-сост. М. Л. Макогонова. — СПб.: ГМИ СПб, 2008.
Ссылки
- [encspb.ru/object/2803924248 Я. О. Рубанчик на сайте Энциклопедия Санкт-Петербурга]
- [sovarch.ru/arch/r/124/ Я. О. Рубанчик на сайте СОВАРХ]
- [www.sovarch.ru/search/?id_arch=124 Работы Я. О. Рубанчика на сайте СОВАРХ]
- [yablor.ru/blogs/yakov-rubanchik-blokadniy-dnevnik-1941-42/212849 Блокадные рисунки Якова Рубанчика]
Источники
- ↑ Кашаверская Ю. [www.d-c.spb.ru/archiv/24/14/index.htm Неоконченная рукопись Якова Рубанчика] // АРДИС. — 2004. — № 3.
- ↑ [www.nvspb.ru/stories/on-veril-v-etot-prekrasnyy-gorod-53451 Он верил в этот прекрасный город]
- ↑ Шмульян Г. Т. Рубанчик Яков Осипович // Таганрог. Энциклопедия. — Таганрог: Антон, 2008. — С. 612. — ISBN 978-5-88040-064-5.
- ↑ Из истории советской архитектуры 1926—1932 гг.: Документы и материалы / Ред. В. Э. Хазанова. — М.: Наука, 1970. — С. 124. — 211 с.
|
Это заготовка статьи об архитекторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Рубанчик, Яков Осипович
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
Категории:
- Родившиеся в 1899 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Таганроге
- Умершие в 1948 году
- Умершие в Санкт-Петербурге
- Архитекторы по алфавиту
- Архитекторы СССР
- Архитекторы Санкт-Петербурга
- Архитекторы XX века
- Гимназия № 2 им. А. П. Чехова
- Выпускники Института имени Репина
- Архитекторы Одессы
- Архитекторы русского авангарда
- Похороненные на Литераторских мостках
