Саламан Молчальник

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Саламан Молчальник
Σαλαμάνης ὁ Ἡσυχαστής



Почитается

в Православии и Католичестве

В лике

преподобных

День памяти

в Православии — 23 января (5 февраля), 23 января; в Католичестве — 23 января.

Подвижничество

молитвенный подвиг
пост

Салама́н Молча́льник (др.-греч. Σαλαμάνης ὁ Ἡσυχαστής; лат. Salamanes Silentiarius; IV век — V век) — христианский подвижник, сирийский пустынник, преподобный.

Сведения о жизни Саламана сообщает Феодорит Кирский в 19 главе своей книги «История боголюбцев».

Саламан родился в селении Каперсана (др.-греч. Καπερσανᾶ), которое находилось на западном берегу реки Евфрат. Саламан выбрал христианский подвиг — безмолвие. На другом берегу реки он нашёл маленькое убежище и затворился в нём, не оставив ни двери, ни окон. Один раз в году Саламан подлезал под стену своего убежища и приносил себе еды на целый год, при этом он никогда не вступая в беседы с кем-нибудь из людей. Саламан прожил весьма продолжительное время в своей кельи. Архиерей города, к которому относилось селение Каперсана, узнав о добродетелях Саламана, пришёл к нему, желая рукоположить его в священники. Архиерей приказал проломить часть стены кельи Саламана, он вошёл к нему в келью возложил руки на Саламана и прочитал молитву на хиротонию в иерея. Сделав Саламана священником, архиерей произнёс пространное поучение сказал, объясняя какая благодать дана теперь Саламану, после этого вышел из кельи, не услышав в ответ ни одного слова от подвижника, после этого архипастырь велел заделать пролом в стене кельи Саламана.

Жители селения Каперсана ночью переправились через реку, разрушили хижину Саламана, взяли его самого и быстро перенесли в свое селение. Саламан же при этом не выказал ни сопротивления, ни согласия. Утром они построили Саламану хижину, подобную прежней, и в ней опять заключили его. Саламан продолжал хранить молчание и ничего никому не сказал. Через некоторое время жители другого селения на противоположном берегу реки, придя ночью и разломав хижину, отвели Саламана Молчальника к себе в селение. Саламан не противился, не просил, чтобы его оставили, но и не выразил готовности поселиться на новом месте. Феодорит Кирский, пишет о том, что таким образом Саламан соделав себя мертвым для земной жизни и в самом точном смысле повторил слова апостола Павла: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2:19—20).

Церковь чтит Саламана как первого святого, принявшего на себя подвиг молчальничества, который он нес до самой кончины.

Напишите отзыв о статье "Саламан Молчальник"



Ссылки

  • Феодорит Кирский. «История боголюбцев». [azbyka.ru/otechnik/Feodorit_Kirskij/istorija-bogoljubcev/#0_20 XIX. САЛАМАН]
  • [www.saint.gr/3375/saint.aspx Βίος Αγίου Όσιος Σαλαμάνης ο Ησυχαστής 23 Ιανουαρίου]
  • Пролог [sobornik.ru/text/prolog/prolog12-02/page/prolog01-23.htm первая половина (сентябрь—февраль) -16.XII. 1642 (15.XII.7150—16.XII.7151). Михаил; Иосиф. 23 января. Память преподобнаго отца нашего Саламана Молчальника.]
  • [ru.wikisource.org/wiki/Жития_святых_(Димитрий_Ростовский)/Январь/23#.D0.9F.D0.B0.D0.BC.D1.8F.D1.82.D1.8C_.D0.BF.D1.80.D0.B5.D0.BF.D0.BE.D0.B4.D0.BE.D0.B1.D0.BD.D0.BE.D0.B3.D0.BE_.D0.A1.D0.B0.D0.BB.D0.B0.D0.BC.D0.B0.D0.BD.D0.B0_.D0.BC.D0.BE.D0.BB.D1.87.D0.B0.D0.BB.D1.8C.D0.BD.D0.B8.D0.BA.D0.B0 Жития святых — 23 января, автор Димитрий Ростовский. Память преподобного Саламана молчальника]
  • Acta Sanctorum [archive.org/stream/actasanctorum03unse#page/102/mode/2up vol 3 – January part 3 (Jan 21-30) p. 102.]
  • [days.pravoslavie.ru/Life/life288.htm Православный Календарь. Саламан Молчальник]
  • Саламан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Саламан Молчальник

– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.