Сафонов, Александр Николаевич

Александр Николаевич Сафонов
Род деятельности:	лётчик-испытатель
Дата рождения:	12 июня 1923(1923-06-12)
Место рождения:	деревня Богдановка Челябинская губерния, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	13 октября 1979(1979-10-13) (56 лет)
Место смерти:	Воронеж, РСФСР, СССР
Награды и премии:

Алекса́ндр Никола́евич Сафо́нов (1923 — 1979) — заслуженный лётчик-испытатель СССР (20 сентября 1967), полковник (1961).

Биография

Родился 12 июня 1923 года в деревне Богдановка ныне Кизильского района Челябинской области. Русский. В 1939 году окончил 8 классов школы, в 1940 году — Белорецкий аэроклуб. Жил в городе Баймак (Башкортостан).

В армии с декабря 1940 года. В 1942 году окончил Энгельсскую военную авиационную школу лётчиков, в 1943 году — курсы лётчиков-инструкторов при Омской военной авиационной школе лётчиков.

В 1943—1950 — лётчик-инструктор Энгельсского военного авиационного училища лётчиков. В 1950 году окончил Высшую офицерскую авиационно-инструкторскую школу (город Грозный).

С июня 1950 года по март 1952 года участвовал в создании военного авиационного училища лётчиков в городе Харбин (Китай). В 1952 году окончил курсы при Школе лётчиков-испытателей.

С марта 1952 года по декабрь 1975 года — лётчик-испытатель Воронежского авиазавода. Поднял в небо и провёл испытания головного Ту-16 завода (в 1955 году). Испытывал серийные реактивные бомбардировщики Ил-28 (в 1952—1955 годах) и Ту-16 (в 1955—1957 годах), пассажирские самолёты Ан-10 (в 1958—1961 годах), транспортные самолёты Ан-12 (в 1960—1965 годах), сверхзвуковые перехватчики Ту-128 (в 1962—1971 годах), сверхзвуковые пассажирские самолёты Ту-144 (в 1973—1975 годах) и их модификации. С сентября 1976 года полковник А. Н. Сафонов — в запасе.

27 ноября 1969 года в аварийной ситуации на предельно малой высоте был вынужден катапультироваться из сверхзвукового перехватчика Ту-128.

Жил в Воронеже. Умер 13 октября 1979 года. Похоронен на Коминтерновском кладбище.

Награды

• орден Октябрьской Революции (26.04.1971)
• орден Красной Звезды (18.08.1945)

• орден «Знак Почёта» (21.08.1964)
• медаль «За боевые заслуги» (17.05.1951)
• другие медали
• китайская медаль «Китайско-советская дружба»

Почётные звания

• заслуженный лётчик-испытатель СССР (20.09.1967)

Литература

• Симонов А. А. Заслуженные испытатели СССР. — М.: Авиамир, 2009. — С. 170. — 384 с. — ISBN 978-5-904399-05-4.

Отрывок, характеризующий Сафонов, Александр Николаевич

В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.