Вторичное использование стеклотары

Вторичное использование стеклотары — использование стеклянной тары в каких-либо целях после того, как её пеpвичное содержимое уже использовано.

Типичные примеры вторичного использования

Наиболее известные примеры вторичного использования:

• Сдача в пункт приёма стеклотары или обратно в магазин для последующего промышленного применения.
• С советских времён широко распространено домашнее консервирование. С этой целью используют трёх-, двух- и литровые банки для солений, маринадов, соков, компотов, варенья и др.
• Широко распространённым применением баночной стеклотары в СССР (особенно, в провинциальных населённых пунктах) было использование её для приобретения и последующей транспортировки продуктов, продававшихся в разлив — кваса, пива или молока. Продажа при этом осуществлялась в специальных киосках, из жёлтых металлических бочек на колёсном ходу, или прямо из специальных автомобилей-цистерн. Молоко также продавалось в разлив в обычных молочных магазинах из 25-литровых алюминиевых бидонов. Для этого из дома брали чистую стеклотару необходимой вместимости или просили продавца налить нужное количество в банку большего объёма. Наиболее широко в данных целях использовались трёхлитровые банки, ввиду достаточно оптимального соотношения прочности, требуемого объёма покупки и относительно небольшого занимаемого места и веса, удобного для переноски в руках. Банки использовались и для покупки сметаны, продаваемой в развес (для чего, как правило, использовалась тара объёмом до 1 л включительно). Заполненную покупкой банку закрывали полиэтиленовой или резиновой крышкой, помещали в авоську (или любую другую подходящую хозяйственную сумку) и приносили домой. Также для этой цели был налажен выпуск специальных металлических держателей банок состоящих из хомута крепившегося винтом на горле банки, ручки для переноски и крышки.
• Бутылкииз-под шампанского, ввиду их прочности и связанной с этим долговечности, использовались, как постоянная тара для покупки и хранения постных масел и прочих жидкостей, продававшихся в разлив (например, керосина).
• Другим, весьма конструктивным, применением бутылок из-под шампанского было их использование для консервирования домашних соков, для чего очень хорошо подходили бутылки, продававшиеся с полиэтиленовыми пробками. При остывании горячих соков пробку накрепко втягивало в бутылку и она герметично перекрывала доступ воздуха и микрофлоры к содержимому. Использовались в указанных целях и бутылки из-под шампанского, продававшиеся с пробками из пробкового дуба, и прочие нестандартные (и стандартные) бутылки. Для этого при розливе в них горячего содержимого их закрывали резиновыми сосками, предназначенными для надевания на приобретаемые в молочных кухнях бутылочки с детским питанием для кормления грудных детей. Такие соски продавались повсеместно и были герметичными (для кормления детей их ещё нужно было прокалывать иголкой). Непроколотые соски также, при остывании горячего содержимого, герметично притягивало к стенкам бутылки, в результате чего содержимое довольно надолго сохранялось.
• Баночка из-под майонеза, из-за своего удобного небольшого размера, получила огромное количество применений.
• В советские времена было широко распространено домашнее виноделие и самогоноварение, которое требовало стеклотары как для розлива «готовой продукции», так и «в процессе производства» (для брожения вина и приготовления браги).

Сбор

Стеклотару можно сдать в:

• Пункт приёма вторичного сырья;
• Автомат по приёму тары (с 2000-х).

С основными видами вторичного использования стеклотары, такими как промышленное повторное использование по прямому предназначению в первоначальном виде (мытьё стеклотары), и, в меньшей степени, с переплавкой стеклобоя связан такой вид деятельности, как «сдача-приём стеклотары». Соранная таким образом стеклотара, в конце концов, либо рециклируется, либо выбрасывается. Фразеологические выражения «сдавать стеклотару (бутылки, банки)», «приём стеклотары» означают возврат гражданами стеклотары продавцу или сдачу её в специальные пункты приёма для получения (возврата) залоговой стоимости, оплаченной по умолчанию покупателями при покупке товаров, расфасованных в стеклотару.

«Сдача-приём стеклотары» — распространённая практика как в СССР, так и на постсоветском пространстве. Более широко была распространена в СССР, ввиду практически полного отсутствия прочих видов тары (помимо стеклянной) для жидких продуктов.

Основные виды использования

Основными видам вторичного использования (рециклинга) стеклотары являются:

1. Промышленное повторное использование по прямому предназначению в первоначальном виде без деструкции (мытьё стеклотары).
2. Использование в качестве сырья для производстве новых стеклоизделий (переплавка битого стекла).

Помимо этого, существует множество альтернативных и нетрадиционных видов использования стеклотары. В частности, вторичное использование стеклотары может быть близким к её первоначальной функции (например, хранение кваса в трёхлитровой банке, см. также ниже), но может и сильно отличаться (например, декоративное оформление изгороди пустыми бутылками, см. также ниже).

Использование стеклотары в тех или иных странах (как в качестве вторсырья, так и в альтернативных целях) сильно зависит от культурных и исторических условий.

Так, в одних странах стеклотара при рециклинге преимущественно используется (или использовалась) повторно в своём первоначальном виде без её разрушения, для чего подвергается мойке специальными растворами (например, в бывшем СССР), а в других используется, в основном стеклобой, как сырьё при производстве новых стеклоизделий, для чего уже при опускании в контейнер для сбора вторсырья разбивается специальными приспособлениями, а полученный бой стекла подвергается затем переплавке.

Оба указанных способа имеют определённые достоинства.

Переплавка стеклобоя

Данный вид вторичного использования стеклотары имеет следующие достоинства:

1. Во-первых (и это самое очевидное), таким образом уменьшается общее количество мусора.
2. При производстве нового стеклоизделия не расходуются новые природные ресурсы (исходное сырьё для производства стекла — песок, сода, известняк, дополнительные компоненты).
3. При изготовлении стеклоизделия из стеклобоя тратится на 20% меньше энергии, чем при производстве из природного сырья, так как переплавка стеклобоя происходит при более низкой температуре, чем при первоначальной выплавке стекла.
4. В связи с этим, печи, в которых плавят стеклобой, меньше изнашиваются.
5. Стеклобой стоит дешевле исходного сырья для производства стекла.
6. Меньший расход энергии приводит к уменьшению выбросов парниковых газов — окиси азота и двуокиси углерода.
7. Вторичная переработка стеклобоя решает проблему утилизации стеклотары не принимаемой в пунктах приёма стеклотары.

Мытьё стеклотары

На фоне достоинств переплавки стеклобоя мытьё стеклотары выглядит не менее (если не более) предпочтительным:

1. Это также способ борьбы с бытовыми отходами.
2. При мойке вторичной стеклотары новые природные ресурсы (исходное сырьё для производства стекла) также не расходуются.
3. Энергии на мытьё стеклотары тратится ещё меньше, чем на переплавку.
4. Выброс парниковых газов — окиси азота и двуокиси углерода практически сведён к минимуму (если не к нулю).
5. Вторичная переработка стекла также создаёт новые рабочие места.
6. В таких больших по площади странах, как СССР (Россия и т.п.) значительно сокращаются расходы на транспортировку стеклотары предприятиям-потребителям (см. ниже).

Данный способ повторного использования был предпочтительным как в СССР, странах социализма, так и на постсоветском пространстве. Частично это было связано с плановой системой хозяйства, предусматривавшей относительно небольшое число стекольных заводов (при объективно высокой потребности в стеклотаре), а также считавшей нерациональным расходование значительных энергоресурсов, материальных средств и трудозатрат на переплавку стеклотары по сравнению с её мытьём.

А также, при этом сокращаются расходы на транспортировку. Поскольку основные стеклозаводы как в бывшем СССР, так и в современной России находятся в центральной части страны, а предприятия-потребители стеклотары разбросаны по всей территории, стеклотару нередко нужно везти от заводов-изготовителей к предприятиям-потребителям на значительные расстояния. В случае с повторным использованием предприятия-потребители закупают стеклотару у местных пунктов приёма, в результате чего необходимость дальних транспортировок отпадает.

Кроме того, первичная стеклотара (новая, с завода) — вовсе не стерильна. Она не менее, если не более, грязная, чем вторичная — не только в пыли и тому подобных загрязнениях, полученных при хранении и транспортировке, а также, на нём имеются следы технологического машинного масла, которое смывается только после серьёзной обработки растворами. Таким образом, первичная (заводская) стеклотара должна проходить такой же полный цикл обработки, как и вторичная.

Особенности названий

Вторично используемую стеклотару очень часто называют по наименованию её наиболее распространённого первоначального содержимого.

Одним из вариантов является конструкция с применением предлога «из-под» и указанием наименования её первоначального содержимого, например: «бутылка из-под шампанского», «бутылка из-под портвейна», «банка из-под лечо», «баночка из-под майонеза».

Другим вариантом являются словосочетания типа: «винная (водочная, пивная, коньячная, лимонадная, пепсикольная, молочная) бутылка», «майонезная баночка».

Это весьма устойчивые обороты, хотя, как правило, первоначальное содержимое стеклотары не имеет большого значения, при том, что многие виды однотипной стеклотары могут использоваться для разного содержимого, а ряд типов стеклотары в настоящее время вообще практически не используется для содержимого, по которому они были названы (например, «майонезная баночка»).

Другой способ называть стеклотару вторичного использования — это название по объёму, причём в этих случаях предыдущее содержимое банки упоминается редко (исторически этот способ связан с высокой степенью унификации стеклотары в СССР). Наиболее популярными выражениями являются «трёхлитровая (двухлитровая, литровая, пол-литровая, семисотграммовая) банка», «пол-литровая бутылка» («поллитро́вка»).

Конкретные устойчивые выражения и наименования сильно зависят от типа стеклотары и исторического периода её употребления.

В СССР и на постсоветском пространстве

Как уже было сказано ранее, в СССР получило широкое распространение повторное использование стеклотары в своём первоначальном виде без её разрушения, для чего она подвергалась многоэтапной мойке специальными растворами.

По изложенным выше соображениям, в СССР стеклотару не выкидывали, а сдавали для повторного использования по достаточно высоким тарифам. Так, залоговая стоимость поллитровой бутылки из-под минеральной воды в 20 коп. (с начала 1980-х гг.) была вдвое дороже содержимого самой бутылки (10 коп.), а залоговая стоимость молочной бутылки (15 коп.) была сопоставима со стоимостью содержавшегося в ней поллитра молока или кефира (15−20 коп.).

Стеклотару в СССР принимали в специальных «пунктах приёма стеклотары» или, для удобства населения, непосредственно в магазинах, осуществлявших продажу товаров, расфасованных в стеклотару (как правило, в продуктовых). При этом, приобретая в магазине новые товары, покупатель тут же сдавал пустые бутылки, возвращённая залоговая стоимость которых вычиталась при подсчёте общей стоимости покупки.

Как правило, наиболее широко и проще всего осуществлялась сдача молочных бутылок, ввиду фактически повсеместного оборота молочных продуктов и практически постоянного наличия в магазине специальных ящиков с ячейками для их перевозки (как правило, изготовленных из толстой и прочной стальной оцинкованной проволоки). Также и магазины при приёме новых партий молочных продуктов, привозимых автотранспортом молокозаводов, на место выгруженной из автомашин продукции тут же загружали ящики с принятой у населения порожней стеклотарой.

Таким образом, в процесс сдачи-приёма стеклотары были вовлечены самые широкие круги советских граждан.

Грязная стеклотара обратно в магазин или на приёмный пункт не принималась. Перед сдачей в магазин или на приёмный пункт граждане должны были самостоятельно помыть её в домашних условиях (изнутри от следов содержимого и снаружи от этикеток и загрязнений). Это позволяло максимально снизить затраты на окончательную мойку стеклотары горячими щёлочами до практически стерильного состояния на предприятиях, повторно использующих стеклотару.

Однако, не всегда приём-сдача прочих видов стеклотары (как бутылок, так и банок) была столь простым делом, часто из-за банального отсутствия ящиков для их перевозки и необходимости длительного хранения порожней тары на складах магазинов до момента прибытия новых партий соответствующих товаров, да и то, при наличии договорённости с предприятиями-производителями о приёме стеклотары для повторного использования.

Поэтому в СССР довольно распространённой была практика сдачи стеклотары на «пунктах приёма стеклотары», принимавших самую широкую номенклатуру стеклянной продукции, но, исключительно, соответствующую определённым стандартам. В немногих пунктах приёма нестандартная стеклотара принималась в относительно небольших количествах, как стеклобой, и пускалась потом в переплавку. Однако, приём стеклобоя был в СССР весьма редким явлением. Переплавка стеклотары и стеклобоя в СССР не была основным видом повторного использования. В связи с этим, нестандартная стеклотара магазинами и приёмными пунктами, как правило, не принималась и использовалась в быту в самых разнообразных целях.

При этом, даже среди стандартной стеклотары существовали определённые типы, которые весьма редко и довольно неохотно принимались даже в приёмных пунктах. Например, бутылки из-под шампанского, поскольку для складирования и перевозки данного вида стеклотары нужны были специальные ящики, эти бутылки не входили в ячейки для обычных бутылок — винных и «чебурашек». Таких ящиков было крайне мало, поскольку в магазины шампанское поступало, как правило, в картонных коробках (по 6 или 12 шт.). Помимо этого, эти бутылки занимали гораздо больше места, чем винные или «чебурашки». В отличие от ящика для обычных бутылок (винных и «чебурашек») на 20 шт., в ящик для бутылок из-под шампанского их входило крайне мало (максимум 12 шт.). Кроме того, заводов по производству шампанских или игристых вин было довольно немного, находились они, как правило, на значительном удалении от большинства пунктов приёма стеклотары. Таким образом, везти бутылки из-под шампанского на завод было весьма накладно и невыгодно. (В одной партии возвращаемой стеклотары было гораздо меньше бутылок, а расходов на бензин было гораздо больше). Крайне редкая разновидность стеклотары этого вида — бутылка, ёмкостью 1 литр, а также бутылки импортного производства в пунктах приёма стеклотары вообще не принимались. Так что, бутылки из-под шампанского либо просто выбрасывались, как бесполезный мусор, либо использовались в быту под самые разнообразные нужды.

При этом, пункты приёма стеклотары были гораздо менее многочисленными и менее доступными для населения, по сравнению с магазинами, принимавшими стеклотару.

Несмотря на это, ранее в СССР, а также в нынешней постсоветской России существует такой вид «промысла», как поиск и сдача выброшенной кем-либо стеклотары, являющийся наиболее доступным и важным источником доходов для лиц с низким уровнем жизни. В настоящее время, как и ранее, этим промыслом, в основном, занимаются пенсионеры, бездомные и лица, злоупотребляющие спиртными напитками (хронические алкоголики). Но в советские времена этим видом деятельности не пренебрегали дети, студенты, молодые специалисты (аспиранты и выпускники ВУЗов), имевшие зарплату в несколько раз меньшую зарплаты рабочих, и все те, кто хотел на этом заработать.

Любопытный факт:

Среди студентов физико-математических и технических специальностей советских ВУЗов ходило шутливое определение:

Производная от выпивки — это выпивка, которую можно приобрести на деньги, вырученные в результате сдачи стеклотары от первоначально закупленной выпивки. Выпивка считается существенной, если её вторая производная отлична от нуля.

Кстати, заработать было можно совсем неплохо: для получения дохода в 100 рублей достаточно было сдать 500 бутылок по цене 20 копеек. Тем более, что, ввиду практически полного отсутствия в СССР других видов тары для самой широкой номенклатуры жидких продуктов, помимо стеклянной, бесхозной стеклотары тогда было немало.

Стеклотару не просто бросали, где попало, граждане с низкой социальной ответственностью, но и «вполне культурно» оставляли в урнах для мусора и возле них (часто бутылки уже просто не вмещались в урну), не желая куда-то нести её и сдавать. Много стеклотары скапливалось в местах массового отдыха, поскольку, практически все прохладительные напитки (лимонады, минералка, соки, пиво и т.п.) продавались в местах отдыха, упакованными в стеклотару, или приносились гражданами с собой, также в стеклотаре. Особенно в этом отношении отличались курорты, где отдыхающие потребляли массу прохладительных напитков, а сдать стеклотару была большая проблема ввиду постоянного недостатка ящиков для неё. Этим неплохо пользовалось местное население, знающее, куда можно сдать стеклотару или имеющее определённые договорённости с приёмными пунктами (например, сдавать стеклотару по цене, меньшей, чем залоговая стоимость). Занимаясь данным промыслом, можно было на курорте за летний сезон, как тогда говорили, «заработать на “Жигули”» (то есть, около 5000 руб.) и это вовсе не было аллегорией.

Поэтому, столь прибыльный вид деятельности в определённой степени регулировался теневым образом. К примеру, были «поделены» между сборщиками стеклотары участки территории, на которых то или иное лицо осуществляло сбор, появившиеся чужаки либо просто предупреждались о вторжении на «чужую территорию» и необходимости её покинуть, либо подвергались «мерам воздействия» и выдворялись силой. Были поделены между сборщиками даже те или иные направления движения и конечные станции пригородных электропоездов. Как уже упоминалось выше, большие объёмы стеклотары сдавалась профессиональными сборщиками в пункты приёма по договорённости с приёмщиками (по цене, меньше, чем залоговая стоимость или только «от своих») ввиду постоянного (намеренного или естественного) дефицита ящиков для её транспортировки. Поэтому профессия приёмщика стеклотары была в определённой степени престижной и прибыльной (поскольку приносила, как тогда говорили, «нетрудовые доходы»; при этом сбор и сдача стеклотары за деньги нетрудовыми доходами не считались).

В постсоветское время стационарные пункты приёма стеклотары практически полностью ликвидированы ввиду дороговизны накладных расходов на их содержание (зарплата приёмщиков, работающих полный рабочий день, оплата аренды, коммунальных услуг и т.п.), поэтому, как правило, приём стеклотары осуществляется в нестационарных точках или «с колёс» — прямо на грузовые автомашины, перевозящие стеклотару на предприятия, осуществляющие её повторное использование. При этом, в отличие от СССР, не существует твёрдых тарифов при приёме стеклотары, приём осуществляется «по договорной цене». В связи с чем, понятие «залоговая стоимость» потеряло свою актуальность для стеклотары. По сравнению с советскими залоговыми ценами на стеклотару современные договорные закупочные цены гораздо ниже. Это делает сбор и сдачу стеклотары низкодоходной или вовсе нерентабельной деятельностью.

В немногих сохранившихся пунктах приёма стеклотары ассортимент принимаемой продукции различен. Одни пункты могут принимать только изделия конкретного производителя, другие принимают абсолютно всё, включая стеклобой; в последних принимаются также разбитые и любые нестандартные бутылки и банки по цене стеклобоя. «Белый» стеклобой (то есть, прозрачное пищевое стекло) принимается, как правило, дороже «цветного».

В других странах

Во второй половине XX века насущным стал вопрос рециклирования старой стеклотары. Это было связано с формированием, так называемого, «общества потребления»: если ранее стеклотара выбрасывалась лишь после прихода в негодность, а производилось её не очень много, то теперь выбрасывается огромное количество стеклянных упаковок сразу же после использования их содержимого.

В настоящее время в большинстве стран Европы налажен сбор и переработка старой стеклотары. При этом основным видом вторичного использования стеклотары в западных странах является переплавка битого стекла, когда старое стекло используется для изготовления нового.

Рекордсменом являются Нидерланды, где переработке подвергаются 78 % процентов старой стеклотары (в среднем каждый житель этой страны использует 30 кг стеклянных упаковок в год, цифры на 2003 год).

Интересно, что сбор старой стеклотары для последующей переработки начался в Нидерландах по инициативе группы домохозяек. В 1972 году их стараниями в этой стране появились первые баки для старой стеклотары.

Нестандартное использование

Стеклотара как оружие

Боевое оружие

• Стеклотара применяется при производстве «коктейлей Молотова», являющихся самым настоящим боевым оружием, применяющимся, главным образом, против автомобилей и бронетехники. Правила обращения с «коктейлями Молотова» законодательством ряда стран регламентируются в той же степени, как и обращение с холодным и огнестрельным оружием, а нарушения правил в целом ряде случаев квалифицируются как преступление и подлежат уголовной ответственности.

Холодное оружие

• Целая пустая бутылка издавна использовалась как метательное оружие. Метко запущенная бутылка могла стать причиной потери сознания или более серьёзных повреждений и, как следствие — окончательного превосходства в поединке.
• Также целая пустая бутылка издавна использовалась как оружие ближнего боя (обычно в драке) вместо дубинки. Особенно опасны в данном отношении массивные и прочные бутылки из-под шампанского.
• Разбитая бутылка также иногда используется как колюще-режущее холодное оружие. Для этого важно правильно отбить донышко бутылки и не допустить растрескивания стенок. Полученное оружие носит название «розочка», в силу сходства с бутоном розы.

В искусстве и дизайне

• Архитектура

Строительство домов из бутылок — довольно популярное применение стеклотары из мира экзотики. Вот пример: [www.korrespondent.net/main/132029 Витас Янускявичус строит дом из бутылок]

• Скульптура

[www.islandartbygm.com/images/recycledbottleart.jpg Настенная композиция]

[www.sackville.ednet.ns.ca/art/gallery/exhibit/pop/Guys,Art-Bottle_Towers_%7BSpheres_and_Nubs%7D-1993.jpg Башни]

[www.sackville.ednet.ns.ca/art/gallery/exhibit/pop/Guys,Art-Ty_Nant_Sphere-1993.jpg Красиво…]

• Дизайн

[archive.is/20130108190544/www.bbc.co.uk/wales/northwest/sites/inpictures/images/jt_bottlesinbags340.jpg стадия 1] [archive.is/20130109034643/www.bbc.co.uk/wales/northwest/sites/inpictures/images/jt_bottlesinkiln340.jpg стадия 2] [archive.is/20130108191504/www.bbc.co.uk/wales/northwest/sites/inpictures/images/jt_tilesinkiln340.jpg стадия 3] [archive.is/20130109093235/www.bbc.co.uk/wales/northwest/sites/inpictures/images/jt_peredur340.jpg стадия 4] [archive.is/20130109032228/www.bbc.co.uk/wales/northwest/sites/inpictures/images/jt_coasters340.jpg стадия 5] [archive.is/20130109010523/www.bbc.co.uk/wales/northwest/sites/inpictures/images/jt_lantern340.jpg стадия 6]

[www.aspirealtschool.bizland.com/Jar%20Art%201.jpg Банки с «начинкой»]

• Рисунки на стеклотаре

[web.archive.org/web/20070928145418/www.ebsqart.com/Art/874/187143/RearViewshowsthemsleeping_275_275.jpg Лица]

Антиквариат и коллекционирование

Использованная стеклотара иногда является предметом антиквариата и даже является объектом коллекционирования. При этом коллекционируют как бутылки, так и банки. Объекты коллекционирования ищут в антикварных магазинах и аукционных сайтах, таких как eBay.

Антикварная или коллекционная ценность предмета стеклотары зависит от его возраста, степени редкости и текущего фактического состояния. Возраст и редкость определяется цветом, формой, пресс-формой, производственной маркой и способом закрывания.

Так, большинство антикварных банок, которые не являются бесцветными, имеют голубоватый оттенок, известный как «Ball-blue», названный так по имени распространённого производителя банок для кофе. Стеклотара из цветного (как правило, тёмно-коричневого или тёмно-зелёного) стекла считается предпочтительной для пищевых продуктов длительного хранения, а также чувствительных к воздействию солнечного света. Такая стеклотара препятствует проникновению света к содержащимся в ней продуктам, что способствует длительному сохранению их вкуса и питательной ценности. Реже банки имеют янтарный, ещё реже — синий кобальтовый, чёрный, и молочно-белый цвет.

При продаже антикварной стеклотары некоторые недобросовестные дилеры могут облучать её для придания стеклу оттенков, повышающих ценность предмета стеклотары.

Примеры коллекций стеклотары:

• [www.borjomi.ru/history/bottle.html Коллекция бутылок из-под Боржоми]
• [www.thimble.h11.ru/kol1.html Коллекция старинных бутылок Михаила Сурова]

Контейнер для ценностей

Стеклянные банки удобно использовать для тезаврации ценностей. Так, по данным украинской прессы, в литровую банку вмещается до 750 штук стодолларых купюр, что составляет сумму 75 тыс. долл. США. Для более надёжного хранения герметично укупоренная банка может быть закопана в землю.

См. также

• Вторичная переработка отходов

Отрывок, характеризующий Вторичное использование стеклотары

Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.