Стратонов, Всеволод Викторович

Всеволод Викторович Стратонов
Научная сфера:	Астрофизика
Место работы:	Пулковская обсерватория, Ташкентская обсерватория, МГУ, Чешское высшее техническое училище
Альма-матер:	Новороссийский университет
Известен как:	первый гражданский сотрудник Ташкентской обсерватории, декан физико-математического факультета МГУ, основатель Российского астрофизического института, учёный-астроном, высланный из СССР в 1922 году.

Все́волод Ви́кторович Страто́нов (17 апреля 1869, Одесса — 6 июля 1938, Прага) — русский астрофизик, профессор (1918), декан физико-математического факультета МГУ, один из наиболее талантливых русских астрофизиков рубежа XIX и XX столетий, основатель и директор Российского астрофизического института (РАФИ) (в 1923 году переименованный в ГАФИ). В 1922 году был выслан СССР вместе с большой группой ученых, последние годы жизни жил в Праге.

Биография

Всеволод Викторович Стратонов родился 17 апреля 1869 года в Одессе в семье директора классической гимназии. В 1891 году окончил Новороссийский университет (в настоящее время Одесский национальный университет имени И. И. Мечникова) с дипломом 1-й степени и золотой медалью, присужденной ему за дипломную работу «Пассажный инструмент и определение географических координат». В 1891—1892 годах работал в астрономом в Одесской обсерватории. Затем работал в Пулковской обсерватории. С 1895 года стал первым гражданским сотрудником Ташкентской обсерватории.

С помощью сконструированных им астрографов он сделал более 400 снимков звездного неба и небесных объектов. В их числе почти 200 фотографий шаровых и рассеянных звездных скоплений, 85 снимков малой планеты Эрос, Млечного Пути, светлых и темных туманностей, переменных звезд и поверхности Солнца.

В. В. Стратоновым было открыто убывание числа звезд в Млечном Пути с широтой, а также их распределение по долготам, им были обнаружены волокнистые и клочковые структуры в туманностях, окружающих скопления ярких звезд. Он измерил скорости вращения Солнца на разных широтах по наблюдениям горячих облаков в атмосфере Солнца и сделал вывод, что не существует единого закона вращения солнца, а каждый широтный пояс имеет свою скорость вращения.

Из-за болезни глаз был вынужден оставить работу астронома-наблюдателя. Обладая некоторым состоянием, открыл собственный банк. На свои средства им были изданы несколько книг по астрономии, в частности, прекрасно оформленная книга «Солнце» с многочисленными иллюстрациями, удостоенная премии Русского астрономического общества.

После революции В. В. Стратонов был научным консультантом Наркомпроса по изданию научной литературы.

Осенью 1918 года В. В. Стратонов в числе некоторых других видных российских учёных вошёл в состав организованного в Москве по указанию Народного комиссариата просвещения oргбюро, позднее преобразованное в организационный комитет, Туркестанского государственного университета, который занимался интенсивной работой по сбору оборудования, научной литературы и учебных пособий для создаваемого в Ташкенте Туркестанского университета.

В 1920 году В. В. Стратонов возглавил физико-математический факультет Московского университета; в 1921 году входил в состав Организационного комитета и Астрофизического совещания при нем по постройке Главной Российской астрофизической обсерватории и был одним из основателей Российского астрофизического института (РАФИ) и его директором.

В 1921 году В. В. Стратонов выступил организатором забастовок профессоров в МГУ, организованных в знак протестов против вмешательства властей в деятельность университета.

В августе 1922 года В. В. Стратонов был арестован, а в октябре 1922 года — выслан из РСФСР вместе с большой группой ученых.

Первоначально после своей высылки за границу он жил некоторое время в Берлине, где он принимал активное участие в организации Русского научного института, чтобы помочь детям русских эмигрантов продолжить образование, а русским учёным — продолжить свою научную деятельность.

В 1923 году В. В. Стратонов переехал на жительство в Прагу. Он занимался чтением научно-популярных лекции по астрономии во многих городах Чехословакии, а также в Литве, Латвии и Эстонии и сотрудничал с Русским национальным университетом в Праге.

После получения им чехословацкого гражданства, он начал читать курс лекций по общей и тактической астрономии в Чешском высшем техническом училище в Праге. В 1927 году им был издан на чешском языке сборник «Астрономия», который в 1929 году был переиздан на немецком языке. Также в этот период им были изданы несколько научно-популярных книг по астрономии.

В последние годы своей жизни В. В. Стратонов занимался обработкой результатов своих наблюдений малой планеты Эрос, которые были выполнены им еще в Ташкенте в 1900—1901 годах, и подготовил к печати материалы своих лекций по общей астрономии.

Умер В. В. Стратонов 6 июля 1938 года в Праге и похоронен на Ольшанском кладбище в Праге.

Ссылки

• [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1005153/16 Фонд А. Яковлева. Биографический словарь.] — Стратонов В. В.
• Тимонин Е. И. [omeconom.ru/pdf/1108.pdf Вклад русских учёных-эмигрантов в развитие естественных наук] // Пространство культуры: исторические, философские, социально-антропологические аспекты: Материалы региональной научно-практической конференции под общ. ред. А. И. Барановского. — Омск: Изд-во Омского экономического института, 2008. — С. 143—144. — ISBN 978-5-94502-114-3

Отрывок, характеризующий Стратонов, Всеволод Викторович

– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.