Островой, Сергей Григорьевич

Сергей Григорьевич Островой
Дата рождения:	24 августа (6 сентября) 1911 года
Место рождения:	Новониколаевск, Томская губерния, Российская империя
Род деятельности:	поэт
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	стихотворение, песня
Язык произведений:	русский
Премии:
Награды:

Сергей Григорьевич Острово́й (1911—2005) — русский советский поэт. Член ВКП(б) с 1949 года.

Биография

Родился 24 августа (6 сентября) 1911 года в Новониколаевске (ныне Новосибирск) в семье таежника-промысловика. Отец, ставший впоследствии владельцем небольшой лавки, занимавшийся скупкой и реализацией пушнины, к увлечению сына литературой относился неодобрительно — был ярым противником чтения. Книги в семье использовались главным образом для изготовления пыжей. В школьном возрасте, пришедшемся на становление советской власти и годы НЭПа, Сергей активно сотрудничал в школьной газете — писал стихи и фельетоны. В 1929 году после окончания девяти классов переехал в Томск и начал работать репортёром газеты «Красное знамя».

В 1931 году приехал в Москву, где работал в журнале «30 дней» и газете «Гудок».

Стихи начал регулярно публиковать в 1934 году (газеты «Комсомольская правда», «Пионерская правда», «Красная звезда»). Уже в 1935 году вышел сборник стихов-песен Острового, а в 1937 — «Стихи».

В июле 1941 года C.Островой ушел добровольцем в народное ополчение, служил в редакции армейской газеты «На врага» и в должности начальника дивизионного клуба.

Наибольшую славу приобрёл как поэт-песенник. На его стихи написаны такие песни, как «В путь-дорожку дальнюю», «У деревни Крюково погибает взвод…», «Есть на Волге город», «Жди солдата», «Зима (Потолок ледяной…)», «Песня остаётся с человеком», «Солдатка» и др.

Вплоть до последних лет публиковал новые стихи в различных изданиях, в том числе в «Литературной газете».

Председатель Федерации тенниса РСФСР (1969—1988).

С. Г. Островой умер 3 декабря 2005 года. Похоронен в колумбарии Донского кладбища.

Награды и премии

• Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1984) — за книгу лирики «Годы...»
• орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени
• орден Отечественной войны I степени (1.8.1986)
• орден Отечественной войны II степени (16.5.1945)
• орден Дружбы народов
• орден «Знак Почёта»
• медаль «За боевые заслуги» (7.6.1942)

Ссылки

• [www.lgz.ru/archives/html_arch/lg512005/Polosy/6_8.htm «Литературная газета»: Умер Сергей ОСТРОВОЙ]
• [web.archive.org/web/20080108152200/kkre-49.narod.ru/p/ostrovoy.htm/ Биография и песни Сергея Острового]
• [www.sovmusic.ru/person.php?idperson=69/ Все песни Сергея Острового]

Отрывок, характеризующий Островой, Сергей Григорьевич

Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.