Тидоре
| Тидоре индон. Pulau Tidore | |
 | |
| Расположение острова Тернате на карте восточной Индонезии | |
| 0°41′00″ с. ш. 127°24′00″ в. д. / 0.68333° с. ш. 127.40000° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=0.68333&mlon=127.40000&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 0°41′00″ с. ш. 127°24′00″ в. д. / 0.68333° с. ш. 127.40000° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=0.68333&mlon=127.40000&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Акватория | Тихий океан |
| Страна |  Индонезия |
| Регион | Северное Малуку |
| Площадь | 116 км² |
| Наивысшая точка | 1730 м |
| Население (2003 год) | 78 618 чел. |
| Плотность населения | 677,741 чел./км² |
Тидоре (индон. Pulau Tidore) — название острова, а также одноименного архипелага и расположенного на нём города в архипелаге Молуккских островов в восточной Индонезии. Расположен к западу от острова Хальмахера.
География
Остров Тидоре из себя представляет стратовулкан, который поднимается на высоту 1730 метров над уровнем моря конусообразным пиком Киематабу в южной части острова. На северной чати острова находится кальдера, Сабале, с двумя меньшими вулканическими конусами.
Административный центр — Соасио, расположен на восточной оконечности острова. В нём находится порт Гото, есть автовокзал и рынок. Дворец султана был реконструирован в 2010 году[1].
История
Султанат Тидоре был образован в 1109 году. Его экономика была основана на производстве специй. Большую часть своей истории он находился в тени соседнего султаната Тернате[2].
В доколониальный период королевство Тидоре обладало большим политическим и экономическим влиянием в регионе и соперничало с соседним Тернате, расположенном к северу от острова.
Влияние султанов Тидоре распространялась на южную Хальмахеру, и, временами, они контролировали Буру, Амбон и многие острова у побережья Новой Гвинеи. Правители Тидоре заключили союз с Испанией в XVI столетии, и испанцы построили на острове несколько фортов. Несмотря на разногласия между тидорцами и испанцами, их союз был необходим для противостояния союзу тернатцев и голландцев, которые построили форт на Тернате. Сохранение независимости Тидоре было выгодно испанцам, так как это помогало сдерживать голландскую экспансию и создавало для них угрозы их интересам в Азиатско-тихоокеанском регионе и позволяло поддерживать своё влияние в регионе.
После ухода испанцев с Тидоре и Тернате в 1663 году султанат Тидоре стал самым сильным и наиболее независимым государством в регионе. После ухода испанцев он продолжал оказывать сопротивление Голландской Ост-Индской компании (VOC), которая, в свою очередь, стремилась к тотальному контролю в регионе. Особенно ярко это проявилось при султане Сайфуддине (1657—1689), когда двор Тидоре направлял получаемые от голландцев платежи за специи на подарки для укрепления связей с традиционными союзниками Тидоре и для усиления влияния на периферийных территориях. В результате многие местные политики поддерживали правителей Тидоре, и султану не представляло большого труда получить от них военную помощь, в отличие от правителей Тернате, которые были вынуждены обращаться за военной помощью к голландцам.
Несмотря на усиление португальского влияния, Тидоре оставался независимым до конца XVIII века. Как и Тернате, Тидоре коснулась голландская политика ограничения колониального производства специй (extirpatie) отдельными территориями. Эта политика была направлена на усиление голландской монополии на специи; она привела к снижению доходов Тидоре и ослаблению контроля за периферийными территориями.
В 1781 году принц Нуку покинул Тидоре и объявил себя султаном островов Папуа. Это было началом масштабной многолетней партизанской войны. Жители Папуа в большинстве своём поддерживали принца Нуку. Британцы поддерживали Нуку, так как партизаны были их естественными союзниками в борьбе против голландцев на Молуккских островах. Капитан Томас Форест поддерживал дипломатические отношения с принцем Нуку и был фактически британским послом.
Султанат прекратил существование в период правления Сукарно.[2] Тидоре значительно пострадал во время религиозного конфликта 1999 года (англ.), который охватил Молуккские острова[2].
Административное подчинение
Остров входит в состав муниципалитета (kotamadya) провинции Северное Малуку. Площадь муниципалитета 1550 км², в июле 2003 года население составляло 78 617 человек.
В муниципалитет входит два крупных острова, Оба и Тидоре. Он в свою очередь подразделяется на 5 районов (kecematan): Оба, Соверная Оба, Тидоре, Южное Тидоре и Северное Тидоре.
Напишите отзыв о статье "Тидоре"
Примечания
- ↑ [kerajaan-indonesia.blogspot.com/2010/03/tidore-north-maluku-has-new-palace.html Kompas]
- ↑ 1 2 3 Witton Patrick. Indonesia. — Melbourne: Lonely Planet, 2003. — P. 827–828. — ISBN 1-74059-154-2.
Литература
- Andaya, Leonard Y. 1993. The world of Maluku: eastern Indonesia in the early modern period. Honolulu: University of Hawaii Press. ISBN 0-8248-1490-8.
Ссылки
- [www.colonialvoyage.com/molucche/0_index.html История испанского присутствия на Молуккских островах: Испанские форты на Тидоре] (исп.)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Тидоре
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
