Ульянов, Виталий Андреевич

Виталий Андреевич Ульянов
Дата рождения	23 февраля 1925(1925-02-23)
Место рождения	Киев, СССР
Дата смерти	14 октября 2011(2011-10-14) (86 лет)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1942—1985
Звание	генерал-лейтенант
Часть	280-й гвардейский стрелковый полк
Командовал	Орджоникидзевское высшее общевойсковое командное училище
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Вита́лий Андре́евич Улья́нов (род. 23 февраля 1925, Киев, УССР, СССР — 14 октября 2011 года, Москва, Российская Федерация) — участник Великой Отечественной войны, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Родился в семье рабочего. Русский. Окончил 6 классов. Работал токарем, затем в отделе технического контроля на заводе «Арсенал», с которым после начала Великой Отечественной войны был эвакуирован в Воткинск. В 1942 году на заводе было сформирован добровольческий 174-й отдельный артиллерийский истре­бительно-противотанковый дивизион имени Комсомола Удмуртии, вооружённый противотанковыми орудиями, выпущенными сверх плана. В его ряды записался и Виталий Ульянов.

После обучения на полигоне в Кубинке в начале 1943 года в звании младшего сержанта и в должности наводчика орудия попал на фронт. В первом же бою 19 января 1943 года в селе Новожков Ворошиловградской области подбил средний танк, подавил четыре огневые точки, стрелявшие из окон домов, и отдельно осколочными снарядами уничтожил до 20 немецких автоматчиков. Был ранен в ступню, отстреливался из личного оружия, после окончания боя эвакуирован. За этот бой Ульянов был награждён медалью «За отвагу».

После госпиталя был направлен в запасной полк, но в пути пересел на эшелон, следующий на фронт. Был зачислен наводчиком во взвод противотанковых пушек 280-го гвардейского стрелкового полка (92-я гвардейская стрелковая дивизия).

С апреля 1943 года вместе с частью находился в районе города Короча, где строились оборонительные сооружения, обучались способам борьбы с новыми немецкими танками. Дивизия находилась во втором эшелоне обороны в ходе сражения на Курской дуге, но 7 июля 1943 была поднята по тревоге и заняла заранее подготовленные оборонительные рубежи.

В ходе последующих боёв Ульянов уничтожил 3 вражеских средних танка (сам он считает «своими» только два). Его орудие было разбито, командир орудия погиб. Вместе с подносчиком Максимом Строговым Ульянов вытащил в тыл раненого заряжающего орудия.

Безорудийный артиллерист сутки прослужил в миномётном взводе, а затем стал командиром отделения во взводе разведки под командованием будущего Героя Советского Союза Лаврентия Беляева. В ходе одного из разведпоисков группе удалось захватить документы и несколько пулемётов противника.

К исходу одного из дней боёв на передовой осталось всего 22 бойца и ни одного офицера. Восемнадцатилетний младший сержант Ульянов принял командование полком. Из вооружения у части имелось противотанковое ружьё, два пулемёта, гранаты, и по одной винтовке и автомату на человека. Ввиду недостатка патронов он применил хитрость: когда немцы начинали атаку, по ним вёлся огонь из винтовок, а когда они подходили ближе — уже из автоматов. Это создавало видимость присутствия на позициях большего числа солдат. Таким образом удалось удерживать позицию несколько дней до прихода подкреплений.

Часть была отведена на переформирование, где с прибытием офицеров должность сержанта Ульянова с командира полка постепенно понижалась до командира взвода. От предложений обучаться на офицера Ульянов отказывался. По его словам, причина этому была простая:

Раненого солдата или сержанта выписывают домой на шесть месяцев с перекомиссией. Он едет к себе домой, через шесть месяцев он должен прийти на комиссию, а там, может, его отправят в армию. Во-первых, он это время живёт дома. Во­-вторых, он может пойти на работу и получить бронь. А офицер в во­енкомат и в ОПРОС или ещё куда-то в «пожарную команду». Офи­церов домой не отпускали. Я что, храбрее других, что ли? Я тоже хо­тел, в случае ранения, уехать домой.

За бои на Курской дуге Ульянов был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени. В представлении говорилось:

"С 7 июля 1943 года по 18 июля 1943 г. тов. Ульянов проявил себя бесстрашным артиллеристом. Во время танковой атаки противника тов. Ульянов из 45-мм пушки уничтожил 3 вражеских средних танка, 12 гитлеровцев, 3 мотоцикла и 1 автомашину с пехотой. Тов. Ульянов с тремя бойцами уничтожил огневую точку — станковый пулемёт противника. 17 июля 1943 г. тов. Ульянов со своим отделением ходил в контратаку, где уничтожил 7 гитлеровцев и захватил 2 ручных пулемёта и ценные документы убитых гитлеровцев и доставил в штаб. Командир батальона гвардии капитан БЕЛОБАБА».

29 сентября 1943 года командир орудия гвардии сержант Виталий Ульянов первым из артиллеристов батареи переправился через Днепр в районе села Дериевка (Онуфриевский район Кировоградской области Украины). Огнём своего орудия подавил несколько огневых точек противника, обеспечивая форсирование реки батальоном. Всё это время он продолжал командовать и взводом и своим орудием одновременно. В ходе дальнейших боёв Ульянов подбил немецкую самоходную установку StuG III, но немцам удалось её оттащить на свои позиции. Но задача была выполнена, и врагу не удалось пройти.

В ходе дальнейшего наступления в бою за село Куковка при отражении контратак противника Ульянов остался один командиром сразу двух орудий, ведя огонь из них попеременно. В этом бою ему удалось подбить два вражеских танка и 7 бронетранспортёров. Огнём повредил вражеское орудие и уничтожил значительно количество солдат противника. Всего в том бою огнём двух орудий удалось сорвать атаку противника численностью до батальона.

За эти бои он представлен к званию Героя Советского Союза.

22 октября 1943 года в ходе очередного боя Виктор Ульянов был тяжело ранен. Санитарным поездом он был доставлен в госпиталь в Златоусте, где долгое время находился на излечении. Работал в Златоустовском военном комиссариате.

После окончания войны Ульянов продолжил службу в армии. В 1945 году он окончил Киевское училище самоходной артиллерии, в 1959 году — Военную академию бронетанковых войск, а в 1968 году — Военную академию Генерального штаба. Был начальником Орджоникидзевского высшего общевойскового командного училища. С 1985 года генерал-лейтенант Ульянов В. А. — в отставке.

Жил в Москве. Был председателем правления фонда «Мегапир». Является автором одной из глав книги «Я дрался с Панцерваффе».

Решением Воткинской городской Думы от 27 июня 2007 года № 250, учитывая большой вклад в развитие военно-патриотического воспитания жителей города Воткинска Виктору Ульянову присвоено звание почётного гражданина Воткинска.

Скончался в Москве 14 октября 2011 года.

Награды

• Герой Советского Союза (22.02.1944, медаль № 3625);
• орден Ленина (22.02.1944);
• орден Красного Знамени;
• два ордена Отечественной войны 1-й степени (1943, 1985);
• орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3 степени;
• медаль «За отвагу» (1943);
• другие медали.

Память

• Фонд «МЕГАПИР» имени Героя Советского Союза генерал-лейтенанта В. А. Ульянова.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3543 Ульянов, Виталий Андреевич]. Сайт «Герои Страны».

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Геннадий Миранович [www.redstar.ru/2003/09/25_09/1_04.html Недолгая война сержанта Ульянова] // Красная Звезда : газета. — 2003-09-25.
• Драбкин А. [militera.lib.ru/memo/russian/drabkin_ay4/ Я дрался с Панцерваффе. «Двойной оклад — тройная смерть!»]. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — (Война и мы). — 10 000 экз. — ISBN 978-5-699-20524-0.

Отрывок, характеризующий Ульянов, Виталий Андреевич

– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.