Умарова, Ася Рамазановна

Ася Умарова
Выставка «Мужество — свойство души» в Грозном, 2016
Род деятельности:	Художница, прозаик
Дата рождения:	3 ноября 1985(1985-11-03) (38 лет)
Место рождения:	Городовиковск, Калмыкия, СССР
Гражданство:	Россия Россия

Умарова Ася Рамазановна (род. 3 ноября 1985 Городовиковск, СССР) — чеченская художница и прозаик. Основное направление работ — графический импрессионизм. Персональные выставки Аси Умаровой проходили в Санкт-Петербурге , в Тбилиси, в Грозном, в музейном комплексе Torre dell’Orologio Витторио-Венето и демонстрировались в других городах Италии.

Биография

По национальности чеченка. Родилась 3 ноября 1985 года в Городовиковске в Калмыкии. В восьмилетнем возрасте переехала с родителями в Чеченскую республику, откуда в 1944 году в Казахстан были депортированы ее предки.

По образованию журналист. Окончила журфак Чеченского государственного университета по специальности журналистика. Живёт в Грозном.

После окончания вуза работала в сфере журналистики. Проходила обучение в Кавказском институте СМИ в Ереване.

Деятельность

Большую часть своей жизни Ася Умарова посвящает живописи. Её выставки носят антивоенный характер и рассказывают о чеченских войнах. Графика Аси Умаровой выставлялась в России, Польше, Италии, США, Бельгии, Германии, Грузии и в других странах.

«Рисовать углем я в первый раз попробовала во время войны. Когда закончились краски, гуашь, акварель, карандаши, пересохли фломастеры. И когда я выкидывала просроченные таблетки с нашей домашней аптечки, то обнаружила много таблеток активированного угля. Ими и был сделан рисунок». Ася Умарова.

Картинами Аси проиллюстрированы следующие книги «А в сердце щемящая боль…» (Санкт-Петербург), «Сила добра» (Москва), «Чечня. Право на культуру» (Москва), «Стихи о Чечне и не только» (Москва), а также журналы «Лами» и «Радуга».

С 2002 по 2003 годы Ася Умарова гастролировала с молодёжным театром «Жималла» (Юность). Была солисткой хора дома детского творчества, солисткой-вокалисткой государственного ансамбля песни и танца «НОХЧО» (Чеченец) и ансамбля «Заманхо» (Современник).

В 2007 году Умарова выиграла международный конкурс ООН, по итогам которого прошла трёхмесячную стажировку по правам национальных меньшинств в Швейцарии.

В 2008 году в Страсбурге заняла второе место в конкурсе на знания применения механизмов конвенций прав человека, объявленного Советом Европы во Франции.

В 2012, 2014, 2015 годах Ася Умарова принимала участие в Форуме молодых писателей в Липках, который проводит Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ Сергея Филатова.

В 2016 году дебютировала с мультфильмом «Война. Белье из прошлого» и сразу завоевала победу на конкурсе «Вкратце!»

Стипендиат министерства культуры РФ.

Повести и рассказы Аси Умаровой публиковались в журналах «Юность», «Дружба народов», «Нева» и других. Тема её литературных работ — осмысление чеченской войны.

Библиография

Сборники:

• Ася Умарова Кавказский экспресс. Сборник рассказов. Издательство «Мавраевъ», 2016.

Повести и рассказы

• 2011 — Остывшие гильзы
• 2012 — Спокойной ночи, Марисабель
• 2012 — Дедушка Хаса
• 2013 — Сезон памяти
• 2014 — Серижа
• 2016 — Невидимый ПВР

Ссылки

• [magazines.russ.ru/authors/u/umarova Ася Умарова в Журнальном зале]
• [thankyou.ru/lib/realism/asya_umarova Работы Аси Умаровой]

Искусство   Чечня   Персоналии   Женщина

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Умарова, Ася Рамазановна

Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.