Уральское общество любителей естествознания

Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ) — одна из крупнейших научно-краеведческих общественных организаций Российской империи и СССР. До 1920-х годов общество являлось единственным центром общественно-краеведческого движения на Урале.

Открытие общества

УОЛЕ было открыто в Екатеринбурге 29 декабря 1870 года. Инициатором его создания был О. Е. Клер — преподаватель французского языка в мужской гимназии, где первое время и действовало общество. В состав учредителей вошли В. Д. Аленицин, Н. К. Чупин, А. А. Миславский, В. И. Обреимов, Н. А. Иосса, П. В. Рудановский, Л. П. Сабанеев и многие другие — всего 80 человек, большинство из учредителей общества являлись представителями интеллигенции. Перед обществом ставились следующие цели:

1. изучение и исследование Уральского края в естественно-историческом отношении;
2. распространение естественно-исторических знаний в этом крае.

Деятельность

В одно и то же время с открытием УОЛЕ были основаны его библиотека и музей (открыт для посещения 27 декабря 1888 года). Обществом издавался научный журнал «Записки УОЛЕ»: с 1873 по 1927 годы вышли 40 томов журнала в 106 выпусках.

При Уральском обществе любителей естествознания работало несколько комиссий: метеорологическая (с 1875 года), археологическая (с 1890 года), сельскохозяйственная (с 1895 года), комиссия по распространению естественно-исторических знаний (с 1896 года), комиссия по охране памятников природы (с 1914 года), по охране научных и художественных ценностей (в 1919 году), комиссия по истории Екатеринбурга (в 1922—1923 годах) и ряд других. Изначально общество существовало за счёт членских взносов, пожертвований частных лиц, пособий уральских земств и Екатеринбургской городской управы. Начиная с 1895 года УОЛЕ получало крупное ежегодное правительственное пособие, а с 1921 года было поставлено на государственный бюджет.

Благодаря деятельности УОЛЕ были организованы:

• Урало-Сибирская научно-промышленная выставка (1887);
• 1 съезд музыкальных деятелей Урала (1921);
• II областной съезд деятелей краеведения (1924).

УОЛЕ создало на Урале широкую метеорологическую сеть, включавшую на 1914 год 61 станцию. Члены УОЛЕ вели фенологические наблюдения, занимались ботаникой и зоологией, археологией и этнографией. Музей общества являлся богатейшим собранием природных и исторических экспонатов (более 25 000 на 1910 год). Библиотека общества к 1925 году насчитывала более 80 000 томов. В 1925 году музей и библиотека, выделенные из состава УОЛЕ, получили статус государственных.

За все время существования Уральского общества любителей естествознания в его рядах состояло более 2500 членов. Общество имело широкие научные связи, в том числе и за пределами России.

Общество было закрыто в 1929 году решением органов советской власти.

Президенты общества:

• Клер, Онисим Егорович (1870—1920)
• Клер, Модест Онисимович (1920—1923)

См. также

• Императорское общество любителей естествознания, антропологии и этнографии

Ссылки

• Зорина Л. И. [www.ihist.uran.ru/index/ru/ency/encyclopaedia,%D3,2124.html Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ)]. // Уральская историческая энциклопедия.(недоступная ссылка — история). Институт истории и археологии Уральского отделения РАН. Проверено 28 июня 2009. [archive.is/0o0bE Архивировано из первоисточника 4 мая 2013].
• Порозов Г.А. [www.moipros.ru/?p=2924 История Уральского общества любителей естествознания] (рус.). // Библиотека статей. Геология. Московское общество испытателей природы. Проверено 17 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G0tJyn7C Архивировано из первоисточника 20 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Уральское общество любителей естествознания

Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.