Феникс-Ильичёвец

Феникс-Ильичёвец
Полное название	Футбольный клуб «Феникс-Ильичёвец» (Калинино)
Основан	2000
Расформирован	2011
Стадион	«Юность»
Вместимость	1300
Соревнование	не выступает
Основная форма Гостевая форма

К:Футбольные клубы, основанные в 2000 годуК:Футбольные клубы, расформированные в 2011 годуФеникс-ИльичёвецФеникс-Ильичёвец

«Феникс-Ильичёвец» (укр. Фенікс-Іллічiвець; Фенікс-Іллічовець) — ныне не существующий украинский футбольный клуб из села Калинино АР Крым. Клуб выступал в Первой лиге Украины.

История

Клуб создан в 2000 году на базе спортивного коллектива села Калинино. В районных соревнованиях «Феникс» завоевал различные почётные трофеи. После этого команда была заявлена для участия в чемпионате Крыма, первый сезон клуб завершил на 11 месте из 20 команд. На следующий год команда не стала заявляться на первенство Крыма. Пост главного тренера занял Анатолий Сыроватский, сменивший Владимира Ермолаева.

После того как клуб ушёл под административное начало ОАО «Мариупольский металлургический комбинат имени Ильича», в названии команды появилась приставка «Ильичёвец». Тренерский мостик занял Алексей Антюхин, его помощником был Сергей Леженцев. В чемпионате Крыма 2004 года команда стала бронзовым призёром, «Феникс» уступил симферопольскому «Элиму» и красноперекопскому «Химику», Юрий Фокин был признан лучшим полузащитником турнира.

В 2005 году «Феникс-Ильичёвец» блестяще выступил в чемпионате Крыма и любительском чемпионате Украины, завоевав «золото» в первенстве Крыма и «серебро» всеукраинских соревнований. Кроме этого, в 2005 году «Феникс» стал победителем Кубка мэра Симферополя. В 2006 году клуб стал бронзовым призёром первенства Крыма и обладателем Кубка Крыма.

Профессиональный уровень

Во Второй лиге Украины

Затем президент клуба Андрей Рюмшин принял решение заявить коллектив во Вторую лигу Украины. «Феникс» стал выступать в группе «Б». На профессиональном уровне команда дебютировала 31 июля 2006 года в выездном матче против запорожского «Металлурга-2» на стадионе «Титан», игра закончилась ничьей (0:0). Первый гол «Феникса» на профессиональном уровне забил Олег Губский в следующем матче против донецкого «Олимпика» (3:2). Губский перешедший из «Динамо-ИгроСервиса» стал лучшим бомбардиром турнира, он забил 21 гол, также в команде он играл в качестве капитана.

«Феникс» стал единственным коллективом Второй лиги, который на протяжении турнира не проиграл ни одного домашнего матча. В начале сезона перед командой стаяла задача — закрепится во Второй лиге. В турнире команда выступила довольно успешно, итогом выступления в сезоне 2006/07 стало повышение в классе, «Феникс» занял 2 место в своей группе уступив лишь «Севастополю». В марте 2007 года клуб стал победителем турнира памяти Виктора Юрковского.

В Первой лиге Украины

Сезон 2007/08

В сезоне 2007/08 «Феникс-Ильичёвец» выступал уже в Первой лиге. Старт чемпионата получился неудачным для команды. «Феникс» проиграл большинство игр в начале сезона и опустился на последнюю строчку в турнирной таблице. В начале 2008 года главным тренером клуба стал Александр Гайдаш. Зимой 2008 года клуб взял в аренду игроков мариупольского «Ильичёвца» — Вадима Салатина, Дмитрия Скоблова, Игоря Тищенко и Дениса Дяченко. Во втором круге команда обновила состав и сделала серию из пяти беспроигрышных матчей. В последнем матче команда играла на выезде против клуба «Львов» (1:1), ничья гарантировала участие в Первой лиге в следующем сезоне.

Сезон 2008/09

31 августа 2008 года в выездном матче против «Крымтеплицы» клуб пропустил один из самых быстрых голов в истории мирового футбола. После удара с центра поля Романа Войнаровского на 3,5 секунде матча вратарь «Феникса» Виталий Капинус пропустил гол. В Кубке Украины сезона 2008/09 «Феникс-Ильичёвец» дошёл до 1/8 финала, по ходу турнира обыграв «Севастополь» (1:2), а затем «Кривбасс» (2:1), который выступал в Премьер-лиге Украины. За «Феникс» голы забивали Сергей Патула и Виталий Прокопченко. В следующем раунде команда уступила «Таврии» (0:2).

После окончания первого круга Первой лиги футболистам и тренерскому штабу выплатили полный расчёт по зарплате, игроки получили статус свободных агентов. Вскоре появилась информация о том, что под именем клуба будет выступать команда «Форос», выступавшая в чемпионате Крыма. Так как в сезоне 2008/09 у команды начались финансовые проблемы из-за глобального экономического кризиса, «Феникс» был на грани расформирования. Но усилиями президент клуба Андрей Рюмшина, который нашёл выход, Иван Марач стал генеральным спонсором клуба. Марач — известный на Украине футбольный агент. На базе его подопечных был укомплектован состав команды. Большинство из этих игроков зимой выступали в команде свободных агентов «Гермес», к которой Марач также имеет отношение. А ещё ранее они играли в составе «Княжи-2», уже не существующей. Главным тренером команды стал бывший наставник «Княжи-2» Иван Марущак, а генеральным директором клуба стал Виталий Косовский. 3 мая 2009 года в домашнем матче против бурштынского «Энергетика» (3:2), вратарь Константин Шевченко на 47 минуте выполняя удар от ворот смог забить гол в ворота соперника. Шевченко перешедший в команду зимой 2009 года выступил за «Феникс» удачно, в 6 матчах из 12 отстояв на ноль. Сезон команда завершила на 13 месте, набрав 32 очка, этот сезон является лучшим результатом команды. После окончания сезона клуб прекратил сотрудничество с фирмой «Гермес».

Сезон 2009/10

В конце июля 2009 года была представлена новая игровая форма — полосатые красно-белые футболки и синие трусы, из-за схожести новая форма напоминала форму «Атлетико Мадрид». Летом 2009 года благодаря сотрудничеству с футбольными агентами с командой тренировались африканские футболисты, вначале Патрик Ибанда и Эдди Домбрайе, а затем Эмануэль Айобами и Абиодун Олайоджу. Также летом этого года игроками «Феникса» — Артёмом Бобухом и Русланом Ивашко интересовался российский клуб «Луч-Энергия», до этого Бобух мог перейти в польскую «Легию» или «Москву». Платон Свиридов летом перешёл в «Кривбасс», Руслан Ермоленко побывал на просмотре в «Закарпатье», Сергей Аврамчиков в «Черноморце», а Тарас Михайлюк в «Волыни».

В декабре 2009 года появилась информация о том, что на просмотре в клубе находится 25 игроков. В конце апреле 2010 года главным тренером клуба был назначен Анатолий Беляй, работавший до этого в дублях запорожского «Металлурга» и донецкого «Металлурга». Его помощниками стали Евгений Булгаков и Эдуард Прокопенко. Сезон 2009/10 команда завершила турнир на 14 месте.

Состав в матче со «Сталью»

Роман Юдин (в), Тарас Михайлюк, Александр Круцкевич, Александр Зотов (к), Сергей Радевич, Анатолий Ворона, Игорь Никонов, Сергей Дяченко, Сергей Шаповал (Михаил Андреянов, 63), Александр Артёменко, Сергей Рябцев (Никита Блудов, 46)

Сезон 2010/11

В октябре 2010 года по обоюдному согласию сторон был разорван контракт Беляем. На игру 17 октября 2010 года против «Арсенала» из Белой Церкви команду выводил Евгений Булгаков. В ноябре 2010 года главным тренером вновь стал Иван Марущак. Перед матчем 1/8 финала Кубка Украины 2010/11 с запорожским «Металлургом», появилась информация о том, что «Феникс» снялся с соревнований. Незадолго до встречи команде удалось дозаявить несколько свободных игроков и матч состоялся. Встреча закончилась победой «Металлурга» со счётом (2:1), единственный гол «Феникса» забил Сергей Рябцев. После последнего матча осенней части Первой лиги сезона 2010/11 против алчевской «Стали» (3:0), главный тренер команды Иван Марущак заявил, что команды «Феникс-Ильичёвец» больше не существует.

Хочу сказать, что с финальным свистком арбитра сегодняшнего матча закрылась «страница» под названием «Феникс-Ильичёвец». Открывается новая, я бы сказал, мощная — «Жемчужина» (Ялта). «Феникс» возродили для того, чтобы стать «Жемчужиной». Мы домучили год, чтобы сохранить Крыму место в Первой лиге. У нас был один невыезд, ещё один означал бы снятие команды с соревнований.

(Иван Марущак)

Создание «Жемчужины»

Зимой 2011 года «Жемчужина» провела учебно-тренировочные сборы и приняла участие в Кубке мэра Евпатории. Должность генерального директора и главного тренера команды должен был взять на себя Иван Марущак, а его помощниками должны были стать Александр Зотов и Альберт Шахов. Также была информация о том, что спортивным директором клуба будет Олег Саленко.

В итоге клуб «Жемчужина» не смогла получить аттестат на право участия в Первой лиге, из-за лицензионных норм УЕФА и ФФУ. По этим нормам запрещается передавать аттестат на право участия в турнире от одного юридического лица к другому, поэтому доигрывать сезон должен был «Феникс-Ильичёвец». Инвесторы «Жемчужины» гарантировали стабильное финансирование только при условии переезда клуба в Ялту. Также было сообщено о том, что «Жемчужина» будет проходить процедуру аттестации на право участия во Второй лиги в следующем сезоне, однако в сезоне 2011/12 команда не выступала.

Стадион

Домашние матчи «Феникс-Ильичёвец» играл на стадионе «Юность» в Калинино. Вместимость арены составляет 2500 мест. В 2007 году при участии Владимира Бойко на стадионе проводилась реконструкция. В ходе которой была улучшена материальна-техническая база. Также вместо искусственного газона был уложен натуральный, голландского производства.

Статистика

Сезон	Дивизион	Место	Игр	В	Н	П	ГЗ	ГП	О	Кубок Украины	Примечания
2006/07	Вторая лига	2	28	17	6	5	42	22	57	1/32 финала	Выход в Первую лигу
2007/08	Первая лига	16	38	11	8	19	35	56	41	1/32 финала
2008/09	Первая лига	13	32	9	11	12	33	38	38	1/8 финала
2009/10	Первая лига	14	34	10	7	17	39	52	37	1/8 финала
2010/11	Первая лига	18	20	3	3	14	17	47	12	1/8 финала	Снялась с чемпионата

Достижения

• Серебряный призёр Второй лиги Украины (1): 2006/07

Игроки

Список игроков клуба, о которых есть статьи в русской Википедии, см. здесь.

Главные тренеры

• Владимир Ермолаев (2000—2001)
• Анатолий Сыроватский (2002—2004)
• Алексей Антюхин (2005—2007)
• Александр Гайдаш (2008—2009)
• Иван Марущак (2009—2010)
• Анатолий Беляй (2010)
• Евгений Булгаков (и. о.) (2010)
• Иван Марущак (2010—2011)

Ссылки

• [pfl.ua/teams/fenixill/ Профиль на сайте Профессиональной футбольной лиги Украины]  (укр.)
• [www.klisf.info/numeric/index.app?cmd=comm&lang=ru&id=753266115738862420046645733567 Профиль на сайте КЛИСФ]  (рус.)
• [www.feniks.kalinino.strace.net/ Старая версия официального сайта]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Феникс-Ильичёвец

– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!